от неё ещё две,но более короткие улочки. Та на которую мы вьехали сейчас,была отделена от главной улицы,речкой. А та,другая, была отделена от неё негустым олешником. Но,как пояснил Никита здесь простой кустарник ольха,называют елоха и тогда получается,что улицы отделяет друг от друга,как бы сказали местные,елошник. Никита сказал,что аборигены делают из этой ольхи-елохи ,даже банные веники ,но меня уже ничем не удивишь. По роду своей деятельности,я и не такое видела.
Мы подъехали к высокому дому с мансардой и красивыми резными наличниками,которые сразу бросались в глаза. Невысокий синий забор отгораживал территорию усадьбы от дороги. На калитке,ввиде арки,была прикреплена металлическая дуга,по которой вились молодые вьюны. Мы вылезли из машины,забрали свои вещи из багажника и вошли в калитку,любезно распахнутую перед нами Воронцовым. Динара шла первая,я за ней,замыкал шествие Воронцов. Шли мы по аккуратной, не очень широкой ,выложеной мелким гравием,дорожке, по обе стороны которой росли цветы. Тут были и ещё совсем маленькие росточки осенних астр,и поздноцветущие цинии,и уже процвевшие нарцыссы, и набирающие бутоны ирисы, и богато цветущие пионы. Вот за углом ,рядом с крыльцом,прямо под сливом ,стоит большая бочка для сбора дождевой воды. Глядя на все это, я как будто вернулась в детство. У моей бабушки,во дворе, всё было точно так-же. И висевшие на заборе стеклянные банки, и сушившиеся на штакетинах калоши, и маленький летний домик,под одной крышей с крыльцом и верандой основного жилища,и чуть дальше, по дорожке,в большом огороде" домик для раздумий", именуемый в простонароди, уборной. И собачья будка,но уже без собаки,с заботливо смотанной цепью,висевшей здесь же ,на гвоздике." В хозяйстве, ведь всё пригодится." От раздумий и приятных воспоминаний меня отвлек голос,принадлежащий женщине,стоявшеё на крыльце. Это была невысокого роста женщина, словянской внешности. Одета она была в красное платье, с длинным рукавом,симпатичный синий фартук в мелкий красный цветочек, и несмотря на теплую погоду, в вязанную, шерстянную безрукавку на пуговицах, и в вязанные же, шерстянные носки, на голове её был повязан синий шерстяной платок.
Увидев Динару,шедщую первой из нас,она на мгновение оторопела, я поняла это потому-что, она хотела что-то сказать,но замолчала и теперь стояла с открытым ртом и широко открытыми глазами. А увидев меня и Воронцова пришла в себя и вздохнула,с какам-то облегчением.
– Никитушка,сынок!– воскликнула женщина и протянула к нему руки, он обнял её с такой нежностью и любовью,что от этой умилительной картины, у меня на глаза навернулись слёзы.
– Тётушка!-сказал он, освобождаясь от её обьятий,– Я весь грязный,-и добавил,– Позволь представить тебе моих спутниц. Это Наталья,моя начальница,– и он положил руку мне на плечо,-А это Динара. Я тебе про них рассказывал.
Зинаида Сергеевна,а это была именно она,родная сестра Нины Сергеевны, матери Никиты,соответственно его родная тётка,почему-то сначала обратила внимание на меня,хотя Динара стояла ближе к ней.Она взяла меня за руку и с минуту разглядывая, произнесла:
