style="font-size:15px;"> Дача выглядела как на картинке, на той самой, из парка. Она понравилась тогда им обоим тем, что была непохожа на современные дачи. Ведь многие из них представляют собой пёстрое полотно, сшитое из кучи одинаковых по размеру и, очень похожих по наполнению, кусочков. Дело было не в личных амбициях, мол посмотрите сколько лично у меня земли. В данном случае исчезало чувство уединения, некой природной чистоты. Выйдешь во двор, в простой домашней одежде, не думая, что кто-то в десяти метрах есть рядом с тобой, что с другой стороны орёт музыка из старых колонок старого автомобиля, что можно, в конце концов, куда-то пройтись, вперёд или в сторону. Может библейское предание о чудесном саде не такое уж выдуманное, иначе откуда у нас тяга походить в одиночестве по лесу, в скалах или поле, где самым большим разочарованием будет встретить еще одного человека.
Этот участок полностью удовлетворял внутреннюю философию Макса, и насколько он знал, Юли тоже. Огромный, около двух гектар кус земли, с трех сторон окруженный деревьями и плотными стенами терновника. Сам двор порос низкой красивой травой. Даже без ухода он не выглядел одичавшим. Дом не был прямо уж крошечным, лишь бы переодеться, но и без изысков. Обычный кирпичный куб с крышей, покрытой шифером. В стенах – деревянные рамы с наличниками. Остроконечным грибком торчал колодец, а чуть позади дома стоял покосившийся дощатый сарай для инструментов. Несмотря на обособленность участка, было проведено электричество. Бывший владелец потрудился, вкопав добытые, неизвестно где, старые столбы. По ним к даче был протянут кабель от основной линии, шедшей в паре сотен метров. Как сие чудо сохранилось в такой уединенности Макс не знал. С запада растеклась лужа тех самых шестисотковых владений, но, видимо, прилив иссяк и движение остановилось.
– Хорошо то так, – выдохнув полную грудь местного воздуха сказал Нонремов. – Я Вас ещё благодарить должен, что вытащили меня на природу. Давайте я хоть сумку понесу.
Они забрали купленную на случай задержки снедь и зашагали к дому. Дверной замок легко открылся, узнав своего хозяина. Макс ожидал, что на него пахнёт затхлостью, пылью, но помещения ощущались так же приятно, как и в первый их с Юлей приезд. Он покосился на доктора. Тот с любопытством осматривал внутреннее убранство и никаких признаков брезгливости не выказывал.
Жилье Максу досталось уже с интерьером. В зале висело две картины: один холст с прогуливающимся на поляне оленем и нечто вроде панно, изображавшее корабль в открытом море. Ещё тускло поблескивала чеканка. В углу стоял неизменный человеческий спутник – телевизор. Старая модель, огромный деревянный короб, в который, как в стол, вкручивались ножки. Экран заботливо прикрывала вязаная салфетка. Диван, два кресла, половичок – такое называют «заходи и живи». В коротком коридоре, загораживая половину прохода, теснилось пианино. На кухне был пусть и старый дребезжащий, но рабочий холодильник.
– Ну вы устраивайтесь поудобнее, доктор, – Макс махнул рукой сначала на зал, затем на кухню, давая психологу
