Индюк вновь неторопливо и важно шагает по проходу. – Первый крейсерский флот здесь уже был. Но мы вышвырнули его из нашей системы! Три сотни хвалёных космических пехотинцев уже нашли свою смерть на нашей планете!
Индюк вовсю наслаждается произведённым эффектом, широченная улыбка раздвинула пухлые щёчки и дотянулась до ушей. Ланал понурил голову. То, что несёт этот низкорослый боров, слишком невероятно, чтобы быть ложью. На глазах сами собой навернулись слёзы.
– Метрополия послала вас к чёрту дважды. Первый раз, когда вышвырнула к нам на свалку человеческих душ. Второй, когда Первый крейсерский убрался восвояси, а вас бросил на произвол судьбы болтаться в своих анабиозных гробах на орбите.
Как урождённый садист, Индюк упорно добивает заключённых морально.
– Да! Да! Что уставились? Больше пяти лет вы болтались на орбите никому на хрен не нужным мусором! И болтались бы дальше, если бы нам не потребовались сверхпроводники и накопители большой ёмкости ваших ледяных гробов.
Индюк сияет от радости. Ланал несколько раз энергично сжал и разжал кулак. Так бы и врезал ему по жирной харе! Больше вида физических страданий Индюку доставляет удовольствие наблюдать за душевными мучениями заключённых. Индюк и ему подобные – самый паршивый тип надзирателей.
– А теперь запомните самое главное! – Индюк демонстративно хлопнул дубинкой по раскрытой ладони. – Вы – никто! Ваши тощие задницы ничего не стоят! Только потому, что ваши мускулы могут принести хоть какую-то пользу, вам дарована жизнь. Но! – Индюк злорадно оскалился. – Это будет паршивая жизнь. Вы будете пахать, пахать и ещё раз пахать до самой своей смерти. Красные пески Дайзен-2 поглотят ваши бренные тела и жалкие души. Зарубите себе на носу одно-единственное правило: за малейшее неповиновение – смерть! Молите Великого Создателя, чтобы вас просто поставили к стенке и пристрелили. О-о-о! Это будет самая гуманная смерть. Лёгкая, как сон. А теперь!..
– Витус Индан! – Из противоположной шеренги выскочил тощий чиновник. – Но я же не осуждённый! Я же не нарушал закон! Я свободная личность!
– Один хрен, – Индюк засмеялся мелко и противно. – Можешь считать себя военнопленным. Федерация Мирема объявила нам войну и до сих пор не признала нашу независимость.
От отчаяния лицо чиновника вытянулось, челюсть отвисла, а руки безвольно повисли вдоль тела. Единственный военнопленный вот-вот громогласно разрыдается.
– Пшёл вон! – Индюк замахнулся дубинкой, чиновник в ужасе отшатнулся.
Ланал стрельнул глазами направо и налево вдоль шеренг. Лица товарищей по несчастью выражают все оттенки негативных эмоций, начиная с ужаса в глазах чиновника до удивлённого неверия заключённого напротив. Но все без исключения выглядят подавленными и глубоко несчастными людьми.
– А теперь, недоноски беременные, за мной! – Индюк вышел из камеры-накопителя. – Кто отстанет или вздумает рыпаться, первым отправится на поверхность. Бежать вам, паскуды, некуда.
На
