мужчина постучал в дверь жертвы чиновничьего произвола. Анна Ефимовна Погребняк вздрогнула, полагая, что это пришли её мучители, но не стала прятаться, смело отворив дверь.
– Что? будете выносить мои пожитки? – напряжённо и неприязненно бросила она в лицо молодому человеку, стоящему у её порога.
– Мне нравится ваш боевой настрой, – приветливо улыбнулся ей в ответ мужчина, подумав, что, наверно, с таким же вызовом и ненавистью встречали советские граждане немецких оккупантов, которые приходили угонять их на работы в Германию.
– А вы, собственно, кто такой? – Его улыбка и открытый взгляд обезоружили пожилую женщину.
– Я ваш друг, который поможет вам отстоять ваши права, – к радости старушки, представился молодой человек. – Думаю, что вас оставят в покое и вскоре найдут жилье, более подходящее вам, учитывая ваш возраст и заслуги перед страной.
– А как вас зовут? – Анна Ефимовна в изумлении глядела на гостя, словно на доброго волшебника.
– А зовите меня просто Другом, – неожиданно предложил мужчина. – Говорят, что добрую помощь нужно оказывать тайно, тогда благодарность будет уже не от тех людей, кому добро сделано, а от Бога.
– Ну, я так не могу, – Друг! – покачала головой женщина. – Вы собака, что ли? Это больше собачью кличку напоминает.
Не ожидавший такого поворота гость громко расхохотался. Ох уж эти бабушки и их непосредственность!
– Но вы же человек, мне нужно ваше имя, – настаивала старушка.
– Я уже и не знаю, какое имя мне больше подходит, – как бы про себя вслух произнес её гость.
Мужчина задумался. Называть свое истинные данные он не хотел, поскольку пожилую женщину, возможно, будут допрашивать, выуживая его имя. Ему не простят срыв акта государственного правосудия. Он вспомнил о своем первоначальном образе церковного нищего, юродивого, с которого всегда начинается очередное перевоплощение. Словно это промежуточное состояние, а юродивый как мифический лодочник, перевозящий из царства живых в царство мертвых. Только юродивый «перевозил» его сознание в любое принимаемое им состояние, даже в неодушевлённый предмет. Значит, он – его второе «Я». Как псевдоним у писателей. Юро-ди-вый? Но нельзя же так назваться! Может быть, Юра? Как уменьшительное имя…
– Зовите тогда меня Юрой, – прервал затянувшуюся паузу молодой человек.
– Чего-то, Юрочка, не похоже, что они успокоились. – Стоявшая у окна Анна Ефимовна отдёрнула занавеску. – Вон погляди, сюда целый отряд наладился.
Мужчина увидел с десяток человек в форме, приближающихся к подъезду. Участковый, судебные приставы, сотрудники охранного предприятия.
– Значит, говорите, Друг – это собачья кличка? – вспомнилось гостю.
– Что? – не поняла бабушка, которая от страха и предстоящего унижения уже плохо чего понимала.
– Как раз такой четвероногий друг нам бы сейчас не помешал, – улыбнулся
