ведь она никогда и пальцем не трогала дочь, даже если та в детстве и вела себя не самым лучшим образом. Но вот чтобы так… да по лицу… да и не за что, если уж откровенно говорить.
Но экзекуция помогла – девчонка замолчала, с удивлением и бесконечной обидой глядя на мать заплаканными глазами, на какое-то мгновение даже позабыв о маячившей в окне физиономии.
– Прости, пожалуйста… – застыдилась Лариса, в голове подбирая варианты, как бы скрыться от этого ужасного взгляда. – Так, слушай меня… На меня смотри, слышишь? Не смотри на него. На меня смотри!
– Хорошо, мам… – дрожащими губами прошептала девочка, стараясь не смотреть вправо.
– Так, теперь перелезь на заднее сиденье, там, за спинкой сиденья лежит солнцеотражающие шторки, ну с серебристым покрытием… Видишь?
Алька, пыхтя как паровоз, пролезла между близко расположенными передними сиденьями и заглянула на заднюю полочку, где и лежали в сложенном состоянии две шторки – на переднее и на заднее стекло.
– Вижу!
– Давай их сюда! – повернулась к дочке Лара, протянув руки.
Девчонка передала шторки и вопросительно уставилась на мать, которая тут же принялась их распрямлять и пытаться одну из них прикрепить липучками на всю возможную ширину к боковым стеклам, а вторую на переднее стекло, где шторке и предписано было находиться. В салоне тут же стало заметно темнее и даже как-то безопаснее, что ли. Хоть эта безопасность и была мнимой.
– Ну что? – Поинтересовалась Лариса, переведя дух. – Так хоть не так страшно?
– Угу, – кивнула Алька и выглянула на улицу через открытый участок заднего бокового стекла. – А он так и не уходит, гад!
– Ничего… Сейчас пробка начнет рассасываться и мы забудем про этого психа как про страшный сон, – попыталась обнадежить дочку Лариса, хотя самой плохо верилось в свои же слова – обстановка с каждой минутой ухудшалась.
– А как мы увидим, что пробка рассасывается? Ты же лобовое стекло закрыла… – проявила чудеса сообразительности Алька.
– А я через боковое все увижу, – кивнула Лара влево.
Но ни через полчаса, ни через час, ни через два пробка не сдвинулась с места ни на метр. Наоборот, ситуация все больше и больше ухудшалась. У Ларисы складывалось такое ощущение, что «психов» становилось больше. Кругом царила какая-то суматоха, а в воздухе витали флюиды страха, веселенькая музыка из колонок уже не отвлекала от мрачных мыслей, а только вызывала тупое раздражение. И что самое паскудное, Лара не знала, что делать… Выйти из машины – тут же окажешься практически один на один с этими ненормальными, а оставаться внутри уже было попросту невыносимо. Ноги ныли от постоянного сидения, а Алька ныла от безделья, доводя своим нытьем Ларису до изнеможения.
– Ма-а-ам, ну ма-а-ам… – Алька, не смотря на красноречивые взгляды матери, грызла ноготь большого пальца правой руки.
– Чего тебе?
