снисходительно улыбнувшись:
– Это, конечно, может показаться не гуманным. Нно-о… на языке профессионалов… – В этом месте она сделала паузу, и приподняла одну бровь, – отбраковать, это значит у-у-мертви-ить.
Маленькая Леночка, до этого момента, молча, стояла за швейной машинкой, слушала разговор двух тёть и усердно ковыряла в носу. Но последние слова Любови Владимировны произвели впечатление на ещё не окрепшую психику ребёнка. Издав рёв такой силы, что обе женщины вздрогнули, Леночка бросилась к матери.
– Мамочка!! – кричала она, заливаясь слезами и соплями одновременно. – Мамочка! Не надо толстенького умертвлять! Он хороший! Он самый большой! Он будет самый сильный и дорого-ой!!
– Ой! Лена!! – нервно рявкнула хозяйка на дочь. – Как ты нас напугала! Откуда ты взялась?! О, господи! – Она наклонилась и торопливо принялась вытирать нос и щёки девочки полой халата. – Ну что ты! Не плач. Тётя пошутила. Никто его не умертвит!
– Да-а, не умертвит?! – Гнусавила Леночка. – Я пойду гулять, а ты его в ведро-о!!
– Господи! Лена!! В какое ещё ведро?! С чего ты взяла?!
– Да-а?! Я знаю! Бабушка всё время Муркиных котят в ведро с водой суё-от! А мне потом говорит, что их другая кыска унесла!! А я сама видела-а-а!!
Наступила пауза, прерываемая только всхлипываниями девочки да рычанием Джульетты, мечущейся за дверью детской комнаты.
Хозяйка умоляюще посмотрела на Любовь Владимировну. Та, поняв важность момента, сложила губы вареником, присела, и, насколько это у неё получилось, ласковым голосом произнесла, растягивая слова и периодически встряхивая девочку за плечо:
– Не пла-ач. Раз ты не хочешь, то это не обяза-ательно. Оставишь его себе или подруге пода-аришь.
– Да?! – Леночка вскинула брови, посмотрела на неё и тут же перестала плакать. – Прямо себе?!
– Ну, конечно! Конечно! – Отреагировала Любовь Владимировна и, считая миссию выполненной, встала и вновь обратилась к хозяйке. – Надеюсь, вас предупредили, что с полученной суммы от продажи каждого щенка вам необходимо перечислить на счёт клуба по пятнадцать процентов? – Её вареник, при этом расплылся между щёк.
– О, господи! – хозяйка, на этот раз прижала ладони к вискам. – Как пятнадцать? За что?! – взвизгнула она и тут же осеклась.
Но было поздно.
Жухлые брови Любови Владимировны медленно поползли вверх. Вареник изогнулся. Щёки порозовели.
– Что значит «За что?»? – Слова зазвучали глухо. Вся значительность в голосе исчезла. Руки зоотехника упёрлись в бока. – Да тут с одними вашими щенениями намучаешься…! По всему городу мотаться приходится…! И всё, между прочим, на общественном транспорте…! Машин не име-ем…! А выставки…?! – Любовь Владимировна задохнулась от негодования. – Да что я тут …?! – переводя дух и одёргивая полы пуховика. – Короче так…! Деньги вы можете, конечно, не платить! Как угодно! Но в таком случае, вы будете лишены членства в клубе, и ни
