близлежащего супермаркета! А судя по всему, из литературной вселенной, откуда, как и она сама, вернулся обратно в «Книжный ковчег».
Прихватив при этом пирожные – для нее.
Интересно только, из какой?
Вообще-то все, что она пыталась принести с собой из литературного мира, за исключением одежды, которая была на ней, исчезало, как только она переступала порог портала.
Причем именно что своего портала – ведь это был ее «Книжный ковчег».
А вот у доктора Дорна, который отчего-то мог приносить с собой все, что ни пожелает, в Москве имелся собственный – она там бывала и убедилась, что выглядит он совершенно иначе, представляя собой огромный книжный магазин, где, однако, в подсобном помещении находилась неприметная дверь, за которой и располагался портал для путешествий в литературные вселенные – портал ее Жени.
Но так же как через этот портал входить и выходить мог только он, – или тот, кого портал пропускал еще, – через ее портал входить и выходить могла лишь она сама.
Ее саму портал Жени, к примеру, не пускал, хотя она пару раз и пыталась.
А вот он вполне себе мог шастать через ее – что за неравноправие такое, собственно?
Да и литературные персонажи вообще-то не могли проникать из своих миров в этот, а вот доктор Дорн, ее доктор Дорн, таковым, собственно, не являвшийся, вполне себе мог.
Как всегда, он от всех отличался. За что она его и любила, причем так сильно!
– Отлично, большое спасибо! – ответила Нина и, схватив одно из пирожных, тотчас отправила его в рот.
Изумительно! Принесенные из литературной вселенной пирожные-безе сохранили свой небывалый вкус. Там все было вкуснее, правда, также и калорийнее – не следовало бы ей объедаться сладким.
Однако, не вытерпев, Нина тотчас взялась за второе пирожное.
– А как твое прошло? – спросила она, пытаясь вспомнить, как долго не видела Женю.
Ну да, несколько месяцев, причем не тех, которые она провела в «Лолите» (ведь в ее мире прошло всего семь минут!), а несколько месяцев в этом самом ее мире.
Он где-то пропадал, занимаясь тем, о чем упорно не хотел ей поведать, и Нина уже смирилась, что расспросами тут не поможешь.
Но все равно спросила – хотя бы из чистой вежливости.
Ну, и, конечно, из любопытства.
– Ты чай-то пей, а то остывает, – произнес доктор Дорн, посверкивая стеклами своего чеховского пенсне, и Нина, едва сдержав вздох, поняла: нет, и в этот раз он ей ничего не скажет, хотя сам пожелает узнать мельчайшие подробности ее литературного путешествия.
Неужели все мужики такие – даже из литературных миров?
– Тебе ведь тоже налить? – произнесла Нина, прекрасно зная, что доктор предпочитает кофе.
Но, слушая ее рассказы, обычно пьет заодно с ней чай.
– Нет, не надо, – ответствовал тот и нахмурился.
Нина, отказавшись от мысли взять еще одно пирожное, прошла к столу, села
