я не подумала о самом страшном. Егор всегда казался мне человеком, с которым просто не может произойти ничего плохого. Наверное, поэтому и не хотела верить. И не верила, пока не увидела его в морге.
Субботкин рассказал мне, что случилось. Егора обнаружили в пять тридцать утра. Он упал с крыши шестиэтажного дома. За спиной рюкзак, рядом его камера. Ни одной фотографии он сделать не успел. Здание уже несколько лет пустовало, накануне шел снег, а к вечеру подморозило. Крыша была скользкая. Непонятно, что он делал на крыше.
Мне-то как раз было понятно: искал удобное место для съемки.
– Что там напротив? – спросила я.
– Гостиница. Шикарная, пять звезд. Называется «Камея».
– Ясно, – кивнула я.
Субботкин смотрел выжидающе, ему-то ясно точно не было.
– Он ведь фотограф? – спросил неуверенно.
– Папарацци, – сказала я. – Знаете, что это такое?
– Это те, кто снимает всяких знаменитостей? Чаще всего без их на то согласия? – Виктор Сергеевич задумался. – Никто из знаменитостей к нам вроде не приехал. Но я проверю. Если они где-то остановились, то, конечно, в «Камее». У меня жена любитель всяких концертов, обычно знает, кто приезжает на гастроли. Ничего на днях не говорила.
– Политики, серьезные бизнесмены? – сказала я.
– Я проверю, – кивнул он. – Учитывая, что это несчастный случай, расследования не будет. Но лучше, если мы узнаем, что он там делал.
Простившись с Субботкиным, я поехала на проспект Кутузова.
Восьмой дом был затянут маскировочной сеткой. Попасть внутрь оказалось проще простого. Похоже, сторожа здесь не было. По крайней мере, никого мое появление не заинтересовало.
Я поднялась на шестой этаж, нашла выход на крышу. Железо давно покрылось ржавчиной. Ограждения не было. Я осторожно спустилась по покатой крыше.
Если Егора интересовал вход в гостиницу, он должен был занять позицию примерно там, где сейчас стою я. То есть совсем рядом от края крыши. Если она была скользкой…
Некоторое время я сидела, глядя перед собой.
Незадолго до своей гибели Егор звонил мне. Как всегда, о своей работе ни слова.
– Часов с восьми я буду занят, – сказал он. – Скорее всего, закончу поздно. Не хочу тебя будить.
– Ты же знаешь, я редко ложусь рано…
– Лучше созвонимся утром.
– Утром у меня тренировка.
– Значит, позвоню после тренировки. Люблю тебя. Пока.
Кто же знал, что это наш последний разговор? А если бы я знала? Наверное, сказала бы, как я его люблю…
Я попыталась представить его здесь, уловить отзвук его присутствия. Даже позвала: «Егор!» и зажмурилась, потому что видела только одно: вот он поскользнулся и падает вниз…
Я пыталась избавиться от этой картины, потерла глаза руками. Как хрупка наша жизнь… Один неосторожный шаг, и она вдруг обрывается… Я никогда не пыталась его остановить. Да это и невозможно
