с мачехой живет…
– Ухо не надо! Лучше пианино мне отдай, а я что-нибудь придумаю, – авторитетно заявила Ленка и не удержалась-таки, достала свою бутылку водки. Умоляюще глядя на меня, быстро хлебнула из нее и, даже не охнув, проглотила, не запивая и не заедая ничем. – Кстати, ты не думай, я пианино не пропью, – добавила она, глубоко и с удовольствием вдыхая морозный влажный воздух.
– Нет? – переспросила я, видя, как с каждой секундой напряженное Ленкино лицо разглаживается, а в глазах появляется очень характерный чумоватый блеск.
Я помню до сих пор, как однажды Ленка, только еще начинавшая усиленно прикладываться к горькой, напилась на встрече класса и стала подбрасывать хрустальные стаканчики из хозяйского сервиза. Когда стаканчики у нее отобрали, Ленка стала подбрасывать хозяина, маленького Яшу Исайкина, высоко подбрасывать и ловко ловить… Года через два после встречи класса и Ленкиных крепких объятий Яша наконец-то получил разрешение уехать в сумрачную Германию. И как не побоялся, что возьмут и вернутся прежние времена, лет-то прошло – всего ничего… И за ним, талантливым, изящным, умным, побегут сильные смелые парни, побегут, не рассуждая, с одной-единственной надеждой: поймать Яшу и уничтожить, вместе с другими его головастыми сородичами, что-то другое знающими о жизни, что никак не дает покоя тем, кто не знает…
– Нет, не пропью, – подтвердила Ленка, еще глотнула, уже поменьше, громко выдохнула, закрутила бутылку и бросила ее в пакет. – Все!
– Напилась? – засмеялась я.
– Ты не смейся! Когда я говорю «Все!» – значит, все. Я норму свою знаю, на улице никогда не упаду.
Ой ли, подумала я. Тут процесс неконтролируемый. Сейчас не упадешь, а через два года… А младшему сыну только семь лет…
– Не упаду И пианино не пропью, – упрямо повторила Ленка. – Я ничего не пропиваю из дома. Я ж не запойная. Пью каждый день, но понемножку, понимаешь? Ну что ты прямо! Сама ж врачиха, должна знать – это разные вещи!
– Лен, я детский врач, – ответила я со вздохом. Я уже начала жалеть, что пустилась с ней в долгие разговоры. Нашла кому рассказывать… Молчала-молчала – и рассказала.
Я часто замечала – то ли некоторые мысли мои имеют четкую форму и материальную природу и тут же непостижимым образом залезают в чужую голову, то ли просто-напросто у меня все написано на лице. Вот и сейчас Ленка посмотрела на меня и спросила:
– Жалеешь, да, что поделилась со мной? Не жалей. Я – могила. Трепать не пойду. И помогу в случае чего. Ты зови, не стесняйся. Шкафы передвинуть, потолки помыть, да и вообще…
– Ладно… Ты беги. Автобус идет.
– Позвонишь насчет пианино?
Я кивнула и, услышав звонок, достала телефон. Звонила мама маленького Гриши, Лиля.
– Александра Витальевна…
– Да, здравствуйте, Лиля.
– Я хотела попросить вас… если можно… Вы Гришу к себе сегодня не сможете взять? А то соседи уехали. Надька, подружка моя, разболелась, и
