с влажным чмоканьем. А порой, очень редко, по грязи разбегались едва заметные концентрические круги, как будто где-то глубоко случился несильный толчок. Что на самом деле было тому причиной – загадка, ответ на которую был спрятан, должно быть, на самом дне грязевого бассейна. Будто обкусанные, края провала настолько далеко расползлись друг от друга, что противоположный берег терялся в туманной дымке. Рассмотреть, что там происходит, можно было только в бинокль. Хотя, по сути, и смотреть-то было не на что – ничего не происходило. Вообще ничего. Как будто по ту сторону провала на многие километры простиралась безжизненная пустыня. Выжженная не то напалмом, не то радиацией, не то какой другой смертоносной гадостью вроде «эйджент орандж».
Остановившись у самого края, Игорь Петрович посмотрел на грязевой разлив, не увидел ничего нового и перевел взгляд на Соломона Юрьевича.
– А что ты на меня так смотришь? – непонимающе развел руками тот.
Игорь Петрович хмыкнул, эдак неопределенно, присел на корточки и провел ладонью над самой коричневатой гладью. Грязь будто встрепенулась и поднялась небольшим бугорком, который прокатился по поверхности следом за ладонью. Игорь Петрович убрал руку и снова хмыкнул. На этот раз очень даже определенно.
– Ну, что скажешь? – нетерпеливо осведомился Соломон Юрьевич.
– Ничего не скажу. – Игорь Петрович зачем-то вытер ладонь о штанину и поднялся на ноги. – Для того чтобы делать выводы, нужно хоть что-то понять. А я пока ничего не понимаю.
– Но ты видел?.. – Соломон Юрьевич рукой указал на грязь.
– Конечно, видел, – спокойно ответил Игорь Петрович. – Я же не слепой.
Он взял из рук Штейна удочку и раздвинул ее примерно на половину длины. Затем достал из кармана шоколадный батончик, снял с него упаковку, отломил кусочек и насадил на крючок. Выбросив удочку вперед, он стал медленно разматывать катушку с леской, осторожно опуская наживку вниз.
Соломон Юрьевич переместился поближе к Сергею и ткнул его локтем в бок.
– Ну, как? – спросил он шепотом, как будто боясь вспугнуть добычу.
Сергей непонимающе посмотрел на Штейна и честно признался:
– Не знаю.
Соломон Юрьевич заговорщицки подмигнул парню и присел на корточки, чтобы лучше видеть, что происходит возле самой поверхности.
Поначалу не происходило ничего. Но когда расстояние между наживкой и грязью сократилось примерно до тридцати сантиметров, по влажной поверхности пробежала легкая, едва заметная рябь. Игорь Петрович приостановил движение катушки. Наживка замерла, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Рябь на поверхности грязи не успокаивалась. Но и не становилась сильнее. Игорь Петрович опустил наживку еще на пару сантиметров. Рябь заметно усилилась. Когда между наживкой и грязью осталось чуть более двадцати сантиметров, на поверхности образовался вырост толщиной в руку взрослого мужчины, с округлой вершиной, похожей на крепко
