день, проснувшись почти в полдень, Майкл вышел в столовую, где его ожидал поздний завтрак. Перед тем, как сесть к столу, он подозвал Флоренс и спросил, знает ли она, где хранятся ключи Эдны.
– Мне срочно нужно отыскать кое-какие бумаги. Найдите и принесите мне ее ключи.
Горничная пообещала выполнить просьбу, и уже после трапезы Майкл держал в руках небольшую связку. Один ключ был непременно от таинственного сундука. Но сначала он открыл бюро, довольно емкое, с множеством ящичков, но там не нашлось ничего, достойного внимания. В основном в бюро хранились ноты, старые письма и рисунки крестников, Мэри и Джона.
Тогда Майкл подошел к сундуку и подобрал ключ к замку. Этому сундуку было, наверное, около ста лет, но сделан он был добротно. Открыв тяжелую крышку, Майкл увидел на внутренней ее стороне медную пластинку, совсем почти позеленевшую, на которой просматривалось имя: «Уильям Моррис», коим был знаменитый британский мастер мебели.
«Моррис… Моррисон, что это, странное совпадение?» – мелькнуло в голове Майкла, но он тут же углубился в поиски, начав перебирать содержимое этого старинного сундука, хранящего, как казалось старому Бруксу, зловещую тайну. Ему не давали покоя слова умирающей Эдны, которые она повторяла не раз: когда я умру, вы узнаете правду.
Среди вещей, хранившихся в сундуке старой Эдны, было немало хлама: старые поломанные веера, старомодные фетровые шляпы, какие-то коробки с непонятными, дешевыми украшениями, такими как бусы из стекляруса, броши без заколок, кольца, утратившие всякий вид, погнутые и с потускневшими каменьями. Но рассматривать все эти «драгоценности» Майклу было неинтересно, он только удивлялся, для чего Эдна хранила весь этот хлам, и чем он был ей дорог?
Под слоем какой-то одежды, которой Майкл никогда не видел на своей жене, он наконец наткнулся на что-то более интересное. Это были толстые тетради, похожие на канцелярские талмуды, с пожелтевшими от времени листами и исписанные крупным, размашистым почерком Эдны.
Майкл осторожно вытащил одну из них и открыл первую страницу. На титульном листе красовалась нарисованная черными чернилами хризантема, а под ней значился год: 1901. Просматривая остальные тетради, Майкл убедился, что были и более ранние, и поздние даты. Выходило, что Эдна действительно вела дневники с самой ранней юности и почти до конца своей жизни.
Он вспомнил, как не так давно по просьбе жены и под ее диктовку записал последнюю страницу в дневнике Эдны. Это были грустные слова о том, что жизнь, не такая уж бурная и счастливая, подходит к концу. Свет померк в ее незрячих глазах, а тени, которые она еще способна различать вокруг себя, наводят на нее страх и тоску.
Одно спасало Эдну в те не очень радостные дни – это игра на рояле. Руки помнили все, чему научились за долгие годы. Играла Эдна все так же превосходно, вот только музыка ее была печальной, от ее звучания исходило страдание и тревога. Майкл
