в карты часа три, не меньше. Это ее утомит. Я с удовольствием почитаю в одиночестве, милый.
Муж поцеловал Юджин и удалился. Но пробыл он у Эддингтонов не более получаса, так как игра в карты не состоялась. Элиза неважно себя чувствовала с самого утра, и Чарльз ухаживал за ней. Тем не менее, Майклу предложили бокал бургундского, мужчины успели перекинуться парой слов о политической обстановке в стране, о только что зашедшем на престол короле Георге V, как в дверь постучали. Это была Эдна Моррисон.
– Я слышала, что бедной Элизе нездоровится, – проговорила она. – Вот, успокоительный настой из мяты и ромашки. Отличное средство на ночь, я сама приготовила.
Чарльз Эддингтон, нимало удивившись, взял из рук Эдны маленький чайник, прикрытый льняным полотенцем, и начал благодарить, тогда как Брукс распрощался и поспешил к себе.
Майкл осторожно вошел в дом, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить жену, и проследовал в опочивальню. Картина, которую он там застал, приковала его к месту, он не мог вымолвить ни слова, лишь жадно хватая ртом воздух, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
На брачном ложе, стоящем у настежь открытого окна, во всей своей красе лежала обнаженная Юджин, а над ней склонилось молодое, тоже совершенно нагое тело мужчины, которого он не сразу узнал в полумраке, царившем вокруг. На полу были разбросаны одежды, и пара, видимо, бурно резвилась на кровати, судя по смятым простыням и сбитым в сторону подушкам.
Легкий вскрик Юджин, заметившей наконец мужа, заставил юношу резко вскочить с постели, схватить с пола одежду и ловко выпрыгнуть в окно. Все это произошло в считанные секунды, Майкл и опомниться не успел, но зато он узнал этого дерзкого прелюбодея – это был ни кто иной, как Дэйв, сын Лесли и Джозефа Олдридж, хозяев пансионата.
Юджин села на кровати, согнув ноги в коленях и натянув на свое нагое, бесстыжее тело батистовую простыню. Она смотрела на мужа огромными испуганными глазами, а он развернулся и вышел из спальни, резко захлопнув за собой дверь.
Измены всегда приводят мужей в состояние ступора, но застать любовника жены в собственной постели – это настолько шокирующее зрелище, что в это даже не сразу верится. Может, это жестокий и коварный сон, сновидение, которое улетучится сразу же, стоит только открыть глаза? Но прошло не более пяти минут, как Майкл наконец понял, что это был не сон, что все случилось наяву, и его семейная жизнь, которой он так гордился и дорожил, ни что иное, как гнусный обман.
Мистер Брукс, тем не менее, вновь вошел в спальню с зажжённой свечой в руке. Юджин уже натянула на себя тоненькую ночную рубашку и сидела на краю кровати, свесив ноги. Она ничего не говорила, руками упиралась в матрас, а по щекам ее текли слезы.
– Я застал вас, мэм, в самый вопиющий момент, когда вы предавались столь недостойному занятию, используя для своих безнравственных утех наше брачное ложе. Я не требую от вас никаких объяснений, они мне заранее столь
