style="font-size:15px;"> Чтобы скоротать время, завели разговор о наболевшем. Пересказывать нет смысла, было больше вопросов, чем ответов – мы не понимали, почему мы живем так бедно, в такой богатой стране. Конечно, высказывались резкие суждения и в адрес Правительства, главным образом в адрес либеральной экономической его части, и в адрес тех, кто развалил Страну и Союз, кто три раза обокрал Народ. Словом, обычные разговоры.
Шум прибоя превратился в рев, а брызги от разбивающихся о камни волн стали долетать до яхты. Ветер усилился и стал кренить яхту при каждом повороте ее лагом к ветру. Было решено жарить рыбу и варить макароны, к чему матрос незамедлительно и приступил, а я подставил лицо брызгам и ветру. Низкая облачность, туман, ветер и дождь – видимость метров сто. Похолодало до +80С. С камбуза валит пар с запахом жареной рыбы.
В 24:00 передали очередной прогноз до 6:00 утра следующего дня: ветер 9—11 на порывах до 13 м/с, ливневые дожди, туманы, видимость в пределах 250 метров, температура +8—120С. Надо было что-то решать – на завтра у Никиты билет на самолет. Мне не хватило опыта принять правильное решение: всегда надо думать, что погода будет хуже, чем в прогнозе (так и было), экипаж физически и профессионально должен быть готов к данным условиям (а это было не так – матрос не имел ни опыта, ни навыков и плохо знал яхту, хотя и старался во всем). Надо исходить из того, что вы сможете ориентироваться и не попадете на камни (Капитан, штурман и рулевой в одном лице ночью с такой видимостью и в шторм – такого не бывает), весь расчёт делался на «навигационную систему электронных карт», а если бы она вышла из строя – был бы полный пипец, и на Онеге стало бы на две чайки больше. Вопреки «хорошей морской практике» я решил выходить.
Это моё рабочее место
Когда стало темнеть, ветер немного стих, а дождик превратился в ливень и сгладил волну, мы сделали попытку выйти из бухты, преодолевая навальную волну, но ничего не получилось. После 5-й преодоленной волны я понял, что, повернув направо и огибая мыс, мы не сможем идти боком к трехметровой волне. Выждав минимальную по высоте волну, я развернулся и пробкой на волне, гонимый ветром в корму, влетел в бухту и успел уйти влево вглубь нее. Мы встали на носовой якорь отдышаться.
Это был знак судьбы – тебе дали понять, что идти не стоит, остановись, ночуй, а утром уйдешь. Но куда там. Через два часа, когда волна улеглась до полутора метров, а ветер не превышал 7 м/с, я повторно принял неправильное решение – выходим. Капитан не имеет права без оправданной нужды рисковать кораблем и командой!
Со второй попытки мы легко вышли из бухты и начали пробираться в полной темноте в Петрозаводск. Шли под генуей, хоть и трудно, но с удовольствием, как застоявшиеся кони, желавшие доказать себе, что они рысаки. Все бы ничего, но вскоре ветер усилился вновь до 13 м/с и разогнал волну под два метра. Идти было все тяжелее, и вскоре сейлинг превратился в борьбу за судно и жизнь. Вся надежда была на электронные карты. Периодически я посылал матроса смотреть
