– Гарду Шерр, я думаю, что в ближайший триллион циклов этого не стоит делать. Или ты думаешь те, кто здесь будет жить, сразу поймут, что мы здесь создали? – Селим Арр задумчиво повернул Сферу схемы вокруг оси. – 27 планетных тел, не маловато?
– Селим Арр, достаточно я думаю, мы имеем двухмерную триаду, на вершине которой расположена звезда-солнце, потом две планеты не имеющие лун. Затем три планеты с двумя лунами – третий ряд триады, затем планеты гиганты – четвертый ряд триады, пять планет-систем, шесть планет системного отображения. Здесь на них отображаются все катаклизмы и процессы, происходящие на других планетах. И последний ряд триады – это планеты порубежного контроля, они выполняют защитную функцию. Их гравитационные структуры сложены таким образом, чтобы ни одно небесное тело системы звезды-солнца не покидало ее и любые опасные объекты извне так же будут отведены в сторону. Масса 27 планетных тел равна массе центральной звезды-солнца. Нашему детищу ничего не будет угрожать. Супергигант на внешней орбите так же будет отводить опасные объекты за пределы гравитационной ямы. Это астро-инженерный шедевр! Живые планеты и живые спутники. – Гарду Шерр повернул Сферу Творения, оглядывая конструкцию со всех сторон.– Согласись, система будет в Нейтральной зоне каких то 40.000 лет из них 5.000 в Темной зоне, этого достаточно для прыжка в Восхождение. И более 200 миллионов лет в высоко-энергетическом спектре Верхней зоны – идеал!
Гарду Шерр нажал сегменты Сферы Творения, воплощая сказанное в реальность. Планетарная система для существования в четырех-энергонном пространстве была готова к заселению…»
***
Слава те Господи, на конец то выходной! Сегодня мы с Серегой сделаем его санки и почешем кататься, может Ленка, его сестра, выйдет. Хотя ей не интересно с нами возиться, 8-й класс все-таки». Я заглянул за дверь во двор Сереги, естественно их сибирская овчарина разгавкалась во все горло. Из-за угла выглянула Ленка с ведром, старшая сестра Сереги, она училась в девятом классе, а не как мы, в шестом.
– А Серый, здорово! Заходи, щас привяжу Барса и Серегу позову. Чем заниматься будете?
– Так санки делать, – глядя, как Ленка привязывает пса поближе к будке, ответил я. – Ты к нам выйдешь?
– Подумаю, – ответила Ленка, сдувая челку на лоб. – Жди, щас он выйдет.
Я зашел в калитку, она была без отверстий сплошная из досок, только металлическая рукоять, на которую надо нажать, чтобы открыть дверь, и по краю деревянного тротуара добрался до входной двери в дом, Барс глухо рычал в будке. У Сереги Куклева, моего второго друга по улице, где я проживал, были шикарные санки с широкими деревянными полозьями от охотничьных лыж. Летали они просто здорово, в отличие, от моих, алюминиевых.
– Привет Серега, – сказал Серега, что то жуя. Что поделать, в 60-е годы многие называли сыновей Сергеями. В моем классе тоже есть Сергей, кроме меня, Меньшиков Сергей. Не побоюсь сказать, мой любимый из всех одноклассников друг. Не многословный, скромный товарищ никогда не ввязывающийся в драки. Его мать преподавала у нас математику.
В детстве, почему то, ко мне все приставали, обижали, таскали по полу, могли ударить просто так, потому что хотели. Воспитывали наверно, чтобы отпор давал. А я скромный, читающий книги взахлеб, мальчик, не мог ударить в ответ, потому что это для меня было дико, просто так ударить человека ни за что. После этого удара я превращался в необузданного истерика. Мог схватить стул и со всего маху закинуть его на другой конец класса, в этот момент ко мне вообще боялись подойти и все разбегались к стенам. Это сейчас с высоты прожитых лет я думаю, почему я этот стул не кидал в своего обидчика, тогда бы никто ко мне не посмел лезть, знали бы, что я могу и что-нибудь запулить.
Был у нас такой мальчик, Коля Просвирнин, хулиган и двоечник. Именно он мог меня ударить просто так ни за что. Но все-таки один раз и он получил от меня ответку, наверно именно после этого он уже не лез ко мне. Что он там сделал, за давностью лет я уже не помню, но я схватил ручку, лежащую на парте, и ударил ей его в лицо. После этого он от меня просто шарахнулся. Как говорила потом моя мама, к ней приходила его мать и жаловалась на меня, что я чуть не попал ручкой ее любимому Коле в глаз. На что моя ответила «Правильно, пусть не лезет». Много потом Коля Просвирнин стал нормальным мужиком, но это уже другая история.
Но вернемся к Сереге и санкам.
Серега потоптался на крыльце и пошел в дровяник, где и стояли его крутые санки. Достал, приволок.
– Веревку надо привязать, – сказал он, – сейчас принесу. И ушел туда же за веревкой. Санки мы утащили по тротуару к воротам и плашмя положили у калитки. Наклонились: Серый с одной стороны затягивал узел, я с другой.
СВЕТ! Ослепительно-яркий голубой СВЕТ не режущий глаза вдруг залил все вокруг: снег, тротуар, стену дома и погас. 3-5 секунд. Я еще подумал «Ни фига себе, это что?». Резко поднял голову, ничего. Выбежали за калитку – ничего, ни на улице ни вправо ни влево, ни на небе без облаков, где светило
