краше которой Пелоп в жизни своей не видел. Она как раз проезжала по улице в роскошной царской колеснице и смотрела печальными глазами на снующих вокруг людей. На мгновение ее взгляд задержался на Пелопе, и тот почувствовал, как гулко забилось его сердце. Теперь он понял, что заставляло женихов со всего света искать ее руки, не взирая на грозившую им смертельную опасность!
2.
Задумчивый вернулся Пелоп на корабль и тут же приказал своим людям: «Приготовьте праздничные одежды и отберите среди моих сокровищ подарки получше. Я иду к здешнему царю, чтобы посвататься к его дочери!» Сипилцы стали отговаривать Пелопа от этого гибельного решения, но все было тщетно. В тот же вечер он отправился во дворец, постучал в ворота и велел доложить о себе как о новом женихе Гипподамии. Его провели в большую, богато украшенную залу, где толпилось множество придворных. Эномай восседал на резном, золоченном троне. Прекрасная Гипподамия сидела рядом, поскольку жених должен был видеть свою избранницу.
Царь Писы, на вид очень живой, общительный человек, принял Пелопа весьма доброжелательно. «Что ж, дорогой гость, – сказал он царевичу после того, как они обменялись приветствиями, – можешь не тратить лишних слов: я знаю, что ты без памяти влюблен в мою дочь и готов рискнуть ради нее всем, даже своей головой». Пелоп молча кивнул. Он не сводил глаз с царевны, которая была чудо как хороша! «Не может быть, чтобы она стала причиной моей смерти», – подумал он. Эномай между тем изложил условия состязания. Они были очень просты. Каждый участник скачки должен был явиться завтра утром со своей колесницей, запряженной четверкой коней к алтарю Зевса Воителя на другом берегу Алфея. По данному знаку Пелоп и Гипподамия могли сразу отправляться в путь, в то время как Эномай со своим возничим Миртилом сначала приносили жертву Зевсу. («Согласись, – заметил царь, – что я даю тебе порядочную фору! Пока мы будем заняты жертвоприношением, ты успеешь доскакать до границ Элиды»). Победителем считается тот, кто первым окажется у жертвенника Посейдона на Истме. «Если ты будешь там раньше меня, – продолжал Эномай, то бери себе Гипподамию, а заодно и все мое царство. Но знай: возможно, мне удастся вас настигнуть. Тогда я всажу тебе в сердце вот это копье! Не обижайся, если после этого ты умрешь, ведь я обо всем предупредил тебя заранее!» Пелоп отвечал, что согласен. На том и порешили.
Поскольку с формальностями было покончено, начался пир с танцами. Все веселились так, словно справляли свой лучший день рождения. Гостей обносили сладостями, вином и медом. То и дело произносились заздравные речи. Эномай непринужденно шутил с Пелопом и рассказывал ему смешные историй. Одна Гипподамия сидела бледная и безмолвная. Когда Эномай поднялся и удалился в свои покои, Пелоп наклонился к ее уху и спросил:
– Отчего ты так невесела? Скажи правду: я тебе не нравлюсь?
– Несчастный! – отвечала царевна. – Неужели ты не понимаешь, что завтра на моих глазах ты умрешь, и ничего, ничего,
