Вы очень милы, – говорит она. – А откуда вы звоните? Где вы сейчас вообще?
– Я? Я в телефонной будке.
– А, – говорит она. Затем наступила такая долгая, долгая пауза. – В общем, мне бы ужасно хотелось с вами как-нибудь встретиться, мистер Коффл. Голос у вас очень привлекательный. Похоже, вы и сами симпатичный. Но все равно уже поздно.
– Я мог бы к вам зайти.
– Ну, обычно я бы сказала – здорово. То есть было бы очень неплохо, если б вы ко мне заглянули на коктейль, но моя соседка по комнате сейчас болеет. Всю ночь глаз сомкнуть не может. И вот в эту самую минуту она их как раз сомкнула и всякое такое. Ну то есть.
– Ох. Какая жалость.
– А где вы остановились? Может, мы бы завтра с вами коктейль выпили.
– Завтра у меня не получится, – говорю. – Выйдет только сегодня. – Вот я бажбан. Не надо было так говорить.
– Ой. Ну что ж, мне ужасно жалко.
– Я от вас передам Эдди привет.
– Правда? Надеюсь, вам понравится в Нью-Йорке. Тут славно.
– Я знаю. Спасибо. Спокойной ночи, – говорю. Потом повесил трубку.
Ух как я напортачил. Надо было хоть насчет коктейля договориться или как-то.
Все равно было еще рано будь здоров. Уж не знаю сколько, но не очень поздно. Вот я ложиться спать, если даже еще не устал, просто ненавижу – как мало что. Поэтому я открыл чемоданы, вытащил чистую рубашку, потом сходил в ванную, помылся и переоделся. Я вот чего думал – я думал, схожу вниз и посмотрю, чего там, нахер, творится в «Лавандовой зале». У них там ночной клуб есть в гостинице, «Лавандовая зала» называется.
Но пока я менял рубашку, я, нафиг, чуть сестренке Фиби не звякнул. Очень зашибись было бы с ней поболтать. Хоть один разумный человек и всяко-разно. Но я не мог рисковать и ей звякать – она ж еще маленькая и уже спит, и явно не возле телефона. Думал, может, повесить трубку, если штрики ответят, но тоже фиг бы вышло. Они поймут, что это я. Штруня всегда понимает. Она телепат. Но вот потрындеть немножко с Фиби – это было б запросто.
Вы бы ее видели. Вам в жизни не попадалось малявки такой симпотной и такой умной. По-честному котелок очень варит. В смысле, как в школу пошла, так на отлично только и учится. Вообще-то я один такой тупой в семье. Брательник мой Д. Б. – писатель и всяко-разно, а братец Олли, который умер, я вам рассказывал, – он вообще был гений. Я только один по-честному тупой. Но видели б вы эту Фиби. У нее такие волосы как бы рыжие, немного на Олли смахивают, а летом – очень короткие. Летом она затыкает их за уши. И ушки у нее нормальные, симпотные. Хотя зимой волосы носит длинные будь здоров. Иногда штруня их заплетает, а иногда нет. Но ничего так себе смотрится. Ей всего десять. Вполне тощая, как я, только путёво такая тощая. Роллерски тощая. Однажды я на нее в окно смотрел, когда она в парк шла через Пятую авеню, и вот она такая – роллерски тощая. Вам бы она понравилась. В смысле, Фиби такой что-нибудь скажешь, и она точняк поймет, чего ты ей пуржишь. В смысле, ее даже можно с собой куда-нибудь брать. Возьмете ее на паршивое кино, к примеру, так она сразу поймет, что кино
