пакетик с обломками печенья, а Риточка закурила и подумала: «Раньше-то у него тут шампанское водилось. Теперь одно только печенье. Все-таки хамство с его стороны этим печеньем меня кормить. Мог бы хоть чего-нибудь вкусненького купить. Жмот проклятый».
Риточка и Половиков не виделись недели две и им было, о чем поговорить за чаем, – рассказать, что поделывали последнее время, и вспомнить общих знакомых.
У этих общих знакомых на вечеринке по случаю защиты кандидатской диссертации они и познакомились. Вначале Риточка поглядывала на Половикова весьма критически. Все в нем ей не нравилось: и воротник у рубашки, такой, будто его корова жевала, и башмаки, и худая бороденка. Но у Юрия Ивановича было и бросающееся в глаза достоинство: он оказался единственным во всей компании без обручального кольца. Женатых Риточка не любила любить. Ей уже однажды звонили и обещали вцепиться в волосы. Нет уж, довольно.
И Риточка поначалу Половикову тоже не очень-то понравилась. Первую половину вечера он чаще поглядывал на двух других женщин, и никак не мог выбрать, к какой из них обратиться с разговором. А застолье тем временем продолжалось и произносившие тосты то и дело говорили: «Исследование, которое провел коллега…».
«Н-да, исследование, которое провел коллега…» – повторял вслед за ними Половиков и глядел на сохранявших полную серьезность женщин за столом. Обе были более-менее ничего. Одна – повыше, другая – потолще. Но как ни хороши они были, все же Риточкины глаза обещали Юрию Ивановичу гораздо больше взаимопонимания.
– А у нас опять «защита» была, – говорил Половиков, отхлебывая чай из большой желтой чашки, такой старой, что внутри она стала коричневатой и ничем не отмывалась. – Все вроде бы хорошо шло, а потом поднимается Сидорчук и говорит…
Риточка присвистнула и осуждающее покачала головой. Но огорчило ее не заявление неизвестного Сидорчука, а то неприятное обстоятельство, что рассказ о нем мог продлиться чересчур долго.
– И вот, представляешь! Такое говорит! – почти выкрикнул Юрий Иванович и всплеснул руками.
Да, Половиков отнюдь не был нетерпелив. Скорее, нетерпеливой была Риточка. Тем более, что по дороге сюда, – и в метро, и в автобусе, – ей пришлось пережить немало грез и сладостных видений. И задерживаться за чаем никак не хотелось.
Поэтому Риточка подвинулась ближе к Половикову и положила руку на полочку для слоников. Юрий Иванович проговорил еще минут двадцать, наконец, прервался и тут же возжелал крепко обнять свою гостью. Надо заметить, что и Риточка обнимала Половикова очень нежно, хотя его борода и колола ее щеки.
Закончились эти обнимания тем, что Риточка осторожно отстранилась от своего друга и тихо, скромно потупив глаза, сказала, что ей надо в ванную.
Она ушла, а Половиков бодрым шагом прошелся по своей однокомнатной квартире, заставленной трофейной, в разных местах подобранной мебелью и попытался поэтически обдумать предстоящие демарши в отношении своей гостьи. В его голове тут же
