взглянуть.
И он сдернул простыню. От абсурдности происходящего я даже не сопротивлялась. Но когда врач бесцеремонно полез под рубашку, вскинулась и отбросила наглые руки.
– Что вы делаете?! – в который раз за сегодня возмутилась я. – Сдурели, что ли?
– Как что? – делано изумился Королев. – Вас осматриваю, врач я или пустое место?
И продолжил начатое, абсолютно не считаясь с мнением пациентки. А именно: задрал подол до груди и уставился на живот.
– Видящая без ведена и даже без метки? Интересно!
Он наконец разжал пальцы, позволив мне вернуть рубашку на место и укутаться в простыню. Потом вновь внимательно посмотрел и усмехнулся. Предвкушающе так.
– Прошедшая становление необученная видящая. И главное, не принадлежащая никакому ковену. Какой царский подарок!
Против воли я дрогнула под его взглядом, ощутила себя бабочкой в руках проказливого ребенка. Королев склонился надо мной низко-низко, так, что я ощущала его дыхание на своем лице. Принюхался, зачмокал и закатил глаза, будто от удовольствия.
– Великолепно! Просто великолепно! Вы даже не представляете, Корде, какие у меня на вас планы.
Он вновь вдохнул воздух и затрясся, словно эпилептик, но быстро успокоился. Затем как ни в чем не бывало отстранился, окинул меня жадным взглядом и со вздохом отступил.
– А пока выздоравливайте, видящая. И ни о чем не беспокойтесь.
Королев хохотнул над чем-то, понятным только ему, и удалился, оставив меня в полной прострации.
Что это сейчас было? Куда я попала? Как есть в психушку, где пациенты изображали врачей. Какие-то видящие… Ведены… Печати и метки… Что за бред?!
Укрывшись простыней с головой, как когда-то в детстве, я закрыла глаза. То, что врач мне попался «с браком», сомнения не вызывало. И как теперь быть дальше? Пожаловаться медсестре и попросить, чтобы его поменяли? Тогда как объяснить причину? А если и Иваненко такая же безумная? Что делать в таком случае?
Я чуть слышно застонала. Покалывало плечо, а еще заболела голова. То ли от переживаний, то ли от дум. Наверное, стоило уснуть, возможно, произошедшее показалось бы сном, но спать не хотелось. Меня мелко-мелко трясло от волнения, а сердце бешено билось. Раз за разом, ощущая себя закоренелой мазохистской, я восстанавливала в памяти слова Королева и пыталась понять их смысл. Однако смысл не находился. Хотя какой может быть смысл в речах сумасшедшего? Никакого.
Я так ушла в себя, что не услышала, как открылась дверь и в палате появился кто-то еще. Лишь когда этот кто-то отогнул простыню, поняла – уединение нарушено.
– Как вы, Елизавета Николаевна? – спросила Иваненко, деловито раскладывая инструменты. – Как спали?
– Нормально, хорошо, – прошептала я, подспудно ожидая того момента, когда медсестра начнет чудить.
Пока что женщина вела себя нормально.
– Плечо болит?
– Не особо, колет только.
– Понятно, давайте
