ноги. Но Глокк был быстрее. Он уселся на спину поверженному врагу и пригвоздил его голову локтем обратно к земле.
– Мне ничего не стоит оборвать твою никчемную жизнь, – рыкнул он в ухо противнику. – Так скажи мне, твое высочество, почему я не должен этого делать?
– Сукин ты сын! – плевался в камень «важный». – Собачье отродье! Ты изнасиловал и убил ее!
– Что ты там бормочешь?
– Ты изнасиловал и убил мою жену! Я столько лет искал тебя! Я посвятил жизнь твоим поискам, ублюдок! Лучше убей меня, иначе, я клянусь, я разорву тебя, падаль!
Глокк, слушая его, огляделся. Остальные богородные окружили их, но не смели вмешиваться в перепалку. Тяжело вздохнув, богородный поднял за шкирку «важного» и грубо усадил его на камни. Тот попытался вырваться, но жесткий удар локтем, быстро усмирил его пыл. Бедолага схватился за разбитый нос, гневно взирая на обидчика.
– Как тебя зовут, ваше, мать твою, благородие? – спросил Глокк, удерживая его за ворот камзола.
– Деллен, – захлебываясь в крови, просипел тот. – Деллен де Ла Фер.
– Значит и правда высокородный, – усмехнулся Глокк, но вдруг посерьезнел: – А теперь послушай меня, Деллен-де-ла-хер-знает-кто. Я в жизни не насиловал женщин! Да, я убивал. Убивал много. Я прикончил народа столько, что хватит заселить сотню жалких деревушек, таких как твое гребаное Алекабро. И они, сука, снятся мне! Снятся, когда я сплю! Я вижу их чертовы выпученные глаза, полные ужаса. Моя рожа была последним, что они видели перед смертью. И теперь, в отместку, они преследуют меня по ночам! – Глокк схватил Деллена за волосы на затылке и собрал их в кулак. – Но женщин я и пальцем не трогал, если они того заслуживали. Никогда. Тем более не насиловал. Запомни это, и подумай, прежде чем еще раз посмеешь броситься на меня, безмозглый ты идиот.
Что есть силы, он отшвырнул Деллена прочь от себя. Мужчина свалился с камня и распластался на земле у реки. Откашлявшись, он перевернулся и поднялся на четвереньки. С его лица капали кровь и слезы. Гневно взглянув на Глокка, Деллен прохрипел сквозь всхлипы:
– Ты лжешь! Уцелевшие говорили, что мою…мою жену силой взял гигантский лысый пират!
Глокк снова рассмеялся.
– Того, о ком ты говоришь, звали Бегемотом, – сказал он, подойдя к Деллену. – Он был тем еще отбросом. Я лично прикончил этого ублюдка, через несколько дней после погрома. Твоя жена отомщена. Ты гонялся всю жизнь не за тем человеком.
– Лжешь!
– Ты мне можешь не верить, но мне легче было убить тебя, чем объяснять все это дерьмо.
Деллен затих. Он уселся на берегу реки и тяжелым взглядом буравил водную гладь. Глокк, сам не понимая зачем, плюхнулся рядом с ним и посмотрел на страдальца.
– Мне не вернуть твою жену…как там тебя…
– Деллен, – тихо отозвался тот.
– Точно. Деллен. Знаешь, Деллен, я совершил много чего, о чем давно сожалею. И мы можем вечно сидеть и реветь как бабы у реки, или взяться наконец за дело, и придумать, как выбраться из этого
