рот,глазеет по сторонам…
…Стайка велосипедистов, у одного
рубашка выбилась из-под ремня,
и полы – как голубые крылья…
…Смеются…
…Через дорогу
перед почтительным фронтом машин
весёлой сороконожкой щебечет
детский сад…
…Асфальт прощёлкан следами тоненьких шпилек —
словно козьи копытца у водопоя…
…Шагают слесари в ржавых робах
с инструментами под рукой…
…Вслед за отливом машин
плетётся сонная фура
с дремлющим дедом на козлах…
Она уже не придёт.
И я встаю
и ныряю в Солнце…
«О чём мы спорили…»
О чём мы спорили?..
Ах, да, – о фронде.
О том, что – бунт,
что бунта – вроде нет…
А мне
в глаза пахнуло
гарью фронта,
кривым рубцом прожжённого во мне…
Мне не уйти.
Мне никуда не деться.
Мне не стереть ничем и никогда:
«Откуда я? – Из собственного детства».
А там – война.
Там с детства я – солдат.
Мне не уйти.
Кто нынче их отыщет —
развалины,
окопы,
блиндажи,
разбитой колеёй по пепелищам
в меня ведущие?..
Но почему, скажи,
мне снится
запах мокрого железа,
и едкий дух палёного жнивья,
и над истерзанным,
над выщербленным лесом —
живою сажей
хлопья воронья?..
И почему я,
на краю кювета,
схватить пытаюсь скользкую траву
и – не могу…
Ответь, откуда это?..
Но я – прорвусь…
Я вырвусь. Я – живу!..
Я верю в это.
Верю – значит, выжил.
А надо мной, как в чёртовом кругу,
замкнулось вороньё —
всё ниже, ниже…
Хочу прогнать, кричать
и – не могу…
…О чём мы спорили? Ах, да…
Скажи мне всё же,
кто я такой?..
Темнеет на дворе.
Мы пьём на кухне чай
и спорим.
Только, может,
всё это бред?
Последний, страшный бред!..
А я, хрипя,
вцепляюсь в край кювета,
и горько тлеет влажное жнивьё,
и тишина звенит,
как полдень лета,
и надо мной —
кружится вороньё…
«Безоблачный взгляд отшельника…»
Безоблачный взгляд отшельника
вперяю в марево мира…
Сердец кошельки замшелые
анатомирую:
скальпель зрачков бесстрастных
отсекает
от слоя
слой
возвышенную
