же вы можете меня упрекнуть, если я не требую у вас взаимности?
– Только этого еще недоставало!
– Но «это» придет, не беспокойтесь.
– Нахал!
Эпитет был резок, но не таков был тон. Откинувшись на спинку стула с полузакрытыми глазами, с порозовевшим лицом, на которое падал отблеск заката, молодая женщина ласково посматривала на своего красивого кавалера, а тот улыбался, говоря ей о любви. Она пробирала его, но только для виду. Ее мина опровергала суровость возражений. И Томье, вероятно привычный к подобным контрастам, не придавал никакого значения смыслу сказанных ею слов, обращая внимание лишь на тон речи. Поэтому он продолжал, нисколько не смущаясь:
– Советую вам пожаловаться на судьбу. Во мне вы имеете самого покорного, самого уступчивого друга. Я предан вам, как собака, и готов повиноваться каждому знаку вашей руки. Кто находится постоянно возле вас, всегда в вашем распоряжении и рад угодить вам во всем? Уж не ваш ли муж?
– Неужели вы собираетесь осуждать его предо мною?
– О, это совершенно лишнее! Он чересчур усердно напрашивается сам на осуждение. Иметь такую жену, как вы, и оставлять ее наедине с другим, под предлогом обсуждений каких-то дел с нотариусом из Блуа, ну не безумие ли это?
– Нет, это только равнодушие.
– А, вы сознаетесь в том?
– Напрасно было бы отрицать подобный факт. Положим, он не делает мне чести. Ведь если бы я обладала всеми достоинствами, которые вы мне приписываете, то, вероятно, они не остались бы незамеченными даже в глазах мужа. Поэтому надо думать, что вы мне льстите без меры.
– Я рисую вас такой, какая вы есть на самом деле.
– Предвзятые взгляды!
– Нет, взгляды проницательные. Полгода живу я возле вас, почти не разлучаясь с вами. Я знаю вас хорошо, и вы обладаете чудесной натурой. Как это я не догадался полюбить вас раньше? Ведь вот уже три года, как мы с вами встретились в первый раз. Это было в самый день вашей свадьбы, в ризнице церкви Святого Августина. Я присутствовал на церемонии, как сотня других клубных знакомых вашего мужа, пришедших поздравить его. И у меня врезались в память ваша кроткая улыбка и скромный вид, с которыми вы принимали оказываемые вам почести.
– Вспомните, что я только вышла из монастыря, совсем не знала жизни, и мой брак удивлял меня, точно какое-то невероятное приключение. Мой муж казался таким очаровательным, таким любезным, он был так щедр, и его считали богачом. Старая тетушка, моя единственная родственница, рассказывала мне такие подробности про богатство Леглизов, про их деловые и светские связи, что я стала видеть в наследнике этого громадного состояния нечто вроде владетельного князя, который располагал существованием тысяч людей и царил в обществе, благоговевшем перед ним. Перспектива стать его женой походила на волшебный сон, и целый месяц я жила какой-то героиней апофеоза. То, что вам показалось моей скромностью в день нашей свадьбы, происходило немного от ошеломления, а улыбалась я, как танцовщица, на которую
