смешок.
– Не угадали.
С чего он это взял, интересно? Что, мои джинсы и свитер выглядят как вещи из благотворительного секонд-хенда? Конечно, это не дизайнерские шмотки, но совершенно новые и вообще очень даже приличные.
Он улыбнулся.
– Я вовсе не имел в виду ваши вещи. Это скорее общее впечатление – вы из тех, кто должен о ком-то заботиться. Ну, может, ветеринар или из общества защиты животных? – Он пожал плечами. – Близко к тому?
– Я занимаюсь трудоустройством.
Улыбка исчезла. Он был явно разочарован и даже встревожен. И не пытался этого скрыть.
Через несколько часов у меня останется всего двенадцать дней. А я пока не добилась ровным счетом ничего.
Глава VII
Как стать друзьями и заслужить доверие
Ямогла бы поклясться чем угодно, что не засну в ту ночь, однако утром меня разбудил шум воды в ванной. Я открыла глаза и поначалу не могла понять, где я. Потом вспомнила и немедленно ужаснулась – как же я могла уснуть и оставить Адама без присмотра. Сквозь приоткрытую дверь мне было видно часть гостиной: на диване – никого. Я немедленно вскочила и бросилась в комнату, по дороге задела локтем за косяк и треснулась коленкой о кофейный столик. Чертыхаясь и мало что соображая, я влетела в ванную, где моим глазам предстала голая поджарая задница, мускулистая и, судя по всему, давно не видавшая солнца. Адам удивленно обернулся, тряхнул мокрыми, потемневшими от воды волосами и насмешливо произнес:
– Живой, как видите.
Я быстро выскочила оттуда, с трудом подавив идиотский смешок, и пошла в гостевой туалет, чтобы привести себя в божеский вид. Когда я вернулась в гостиную, в ванной по-прежнему громко шумела вода. Прошло десять минут, а она все не утихала. Я мерила шагами комнату, прикидывая, как быть. Ворваться туда и обнаружить его голым один раз – идиотизм, но простительный. Второй – редкий маразм. С другой стороны, по боку условности, ведь я имею дело с человеком, который не далее как два дня назад хотел покончить с собой, причем именно в воде. Хотя сейчас, кроме как протереть в себе дыру мочалкой, он вряд ли сможет чем-нибудь себе навредить. Стаканы я убрала, а зеркала он вроде пока не бьет. Когда я уже совсем было приготовилась постучать к нему, из ванной вдруг донеслись тихие, но очень горькие всхлипывания. Они буквально надрывали мне сердце, мне так хотелось пожалеть его и успокоить, но я лишь беспомощно стояла под дверью и слушала, как он сдавленно, обреченно плачет.
А потом я вспомнила о его предсмертной записке. Если я не прочту ее сейчас, пока он в ванной, другой возможности у меня не будет. Я огляделась. На кресле были свалены в кучу его вещи, сверху лежали джинсы, куда он вчера засунул записку. Вот она, в заднем кармане. Я развернула листок, уговаривая себя, что ничего плохого не делаю, надо же мне узнать побольше о причинах, подтолкнувших его к самому краю. Но это оказалось вовсе не то, что я ожидала. В руках у меня был черновик его письма к Марии, в котором он делал ей предложение. Некоторые фразы были зачеркнуты, другие переписаны по нескольку раз. Я торопливо
