застывшие в едва уловимой усмешке губы. От его худой фигуры, закутанной в темный длинный плащ, веяло чем-то демоническим. Емеля даже не удивился, когда они приехали на тринадцатый этаж. Самое место для такого загадочного человека.
– Чувствуй себя, как дома, – заявил Арнольд, пропуская Емельяна вперед себя в свой кабинет. Щукин смутился проходить первым, но Арнольд не позволил племяннику долго топтаться на месте и решительно подтолкнул его. «Это какая-то подстава, меня сейчас убьют. Или что-нибудь похуже, завербуют в террористы», – пронеслось в голове у молодого человека. Но тут же роскошь обстановки рабочего кабинета главы холдинга заставила Емельяна замереть от восторга на пороге.
Центральное место в огромном роскошном кабинете занимали рабочий стол, инкрустированный драгоценными и полудрагоценными камнями и большое кожаное кресло. На столе стояли два монитора, но складывалось впечатление, что владелец всей этой роскоши чаще пользовался ноутбуком, лежавшим рядом. На стене справа от входа красовалась коллекция кинжалов, а слева стоял диван, искусно отделанный золотой вышивкой. За стеклами расположенных вдоль стен стеллажей стояли разные предметы, скорее всего подарки, или какие-то трофеи. Емельян невольно залюбовался всей этой почти музейной обстановкой.
– Чай, кофе? – спросил Арнольд.
Щукин вздрогнул и очнулся от оцепенения, вызванного дороговизной окружавшей его обстановки.
– Может быть, ликер? – добавил олигарх, располагаясь за рабочим столом.
– Э, нет, лучше чай, – нерешительно вымолвил художник.
Арнольд отдал распоряжение секретарше по телефону и уселся за стол с компьютером, включил системный блок, и тут же закурил, пододвинув к себе шикарную хрустальную пепельницу.
– Куришь? Угощайся, кубинские, – и Арнольд протянул гостю коробку с сигарами.
Вошла высокая молоденькая секретарша, одетая, кажется, чересчур откровенно для своей должности. Емельяну показалось, что в ее должностные обязанности входит не только распределение телефонных звонков и сервировка стола. Она грациозно поставила на стол поднос, на котором стояли чашки, чайник, блюдца со сладостями и вазочка с пастилой.
– Ну, как живешь? Рассказывай, рассказывай, дорогой мой, – затягиваясь сигаретой, спросил олигарх, лениво глянув в сторону покачивающей бедрами удаляющейся секретарши.
– Мм… а что, собственно, рассказывать… даже не знаю, с чего начать, – совершенно растерявшись, пробормотал Щукин, не зная, как себя вести перед этим человеком. Ему казалось, что все мысли от волнения стерлись из его головы, он был как девственно чистый лист белой бумаги – ни одной надписи. Ему было не по себе, художник не решался даже задержать взгляд на своем собеседнике. Он опускал глаза, лишь изредка решаясь взглянуть на своего визави. Шутка ли, перед Емельяном сидел один из богатейших людей страны. Арнольд был именно таким, каким художник его помнил по телерепортажам, – худой, с орлиным носом и ниспадавшими
