на гемме или фреске минойской эпохи. Надписи напоминают: длинная -линейное письмо А, короткая – иероглифы на Фестском диске. Я не специалист конкретно в этой области, но из того, что я видел, не припоминаю подобного сюжета.
– Вы не могли это видеть, о нем знают очень немногие. А что вы скажете о лежащем воине? Там вдали, посмотрите, мелко изображен еще кто-то. Похоже, что здесь какое-то страшное преступление древности.
– Да, очень выразительное изображение. Не знаю, может быть, мужчина на первом плане действительно убит или принесен в жертву. Вот тут рядом с ним – четкий знак лабриса, священного топора. Скорее всего, это жертвоприношение. Но даже если это преступление, убийство, почему оно вас так интересует? Не собираетесь же вы расследовать то, что произошло более трех с половиной тысяч лет назад.
– Не расследовать, а искать. У меня есть другая версия, – глаза его как-то странно блеснули. – Это предупреждение, может быть, даже магическое предупреждение, убитый человек поплатился за то, что узнал или стремился раскрыть некую тайну – тайну, заключенную в этом слове, надписи. А почему бы и нет? Может быть, тайну Атлантиды.
Я разочарованно посмотрел на него.
– Я не говорил про Атлантиду. Но надпись действительно интересна. Откуда это у вас?
Он гордо взглянул на меня.
– От Шлимана. Мне пришлось проделать некоторые архивные разыскания и, как видите, небезуспешно. Не кажется ли вам, что это может быть чем-то вроде Розеттского камня для Шампольона. Билингва. Два языка.
– С той лишь разницей, что оба – и линейное письмо А, и иероглифы не расшифрованы. Объяснить одну загадку через другую невозможно.
– Разрешите подарить вам эту ксерокопию. Мы надеемся на сотрудничество с вами.
– В чем? Я специалист по средневековью, а та тема, которой я сейчас занимаюсь… – Я не договорил.
– Вы ученый, интересующийся и Шлиманом, и Критом. Кроме того, есть еще одна причина, я скажу о ней позже. Вы спросили, откуда это у меня. Мой шеф, весьма влиятельный бизнесмен, кстати, у него самые широкие интересы, в том числе и в области литературы, и культуры. Некоторое время назад он дал мне задание поискать документы по своей генеалогии и по всему, что с ней связано. Ну, знаете, сейчас многие такими вещами интересуются. Я поработал в архивах, но никаких документов о титулах или особых заслугах его предков не нашел. Но отыскал кое-что, что его очень заинтересовало. Мой шеф оказался потомком человека, скажем некоего господина N, близко знавшего Шлимана, а потом и его детей, живших в России. Господин N был не только знаком со знаменитостями, но и сам являлся яркой личностью, более того, возглавлял некое движение или скорее организацию, название которой вам знать не обязательно, назовем их условно «дорийцами». Она была довольно влиятельной, но даже вам, профессор, думаю, о ней неизвестно. Потому что, с одной стороны, они не афишировали свою деятельность, скорее конспирировались, а с другой, кто бы ее заметил, ведь Россия со второй половины XIX века буквально бурлила колоритными личностями
