и служанка открыла дверь своим ключом. Пара не обратила на нас никакого внимания.
Ворвались не только насекомые, но и запахи, резкие и тревожные, и звуки, шум ветра в кронах деревьев, слабый треск какой-то в отдалении.
– Они никогда не пытаются выйти в сад?
– Нет, они никогда не пытаются выйти в сад. У меня сложилось впечатление, что они не видят и не слышат сада. Что им оставлен только этот дом, а за его пределы они не могут отлучаться.
– Ссорятся ли они?
– Да, это бывает. Кричат. Плачут даже. В особенности синьор Горки. Он много плачет. Возможно, плач доставляет ему удовольствие.
Сзади на мое плечо легла рука. Обернулся и увидел – синьора Лу.
При ближайшем рассмотрении молодая женщина оказалась похожей на мою любовницу, Фифи.
– Что Вам, синьора?
Женщина взяла мое лицо обеими руками и стала гладить его. Вначале нежно, но движения все убыстрялись. Мне стало не по себе, я вырвался. Служанка уже держала женщину за руки:
– С ней это бывает.
– Что Вы себе позволяете?! – сказал я строго той, кто был назван мне как Лу Саломе, но напоминал мне мою любовницу.
Она спрятала лицо в ладони и вдруг заплакала.
– Ну вот этого уже не надо делать, синьора! – Служанка обняла женщину за плечи и увела к креслу. Усадила. – Она очень любит новых мужчин, – сказала служанка, подойдя ко мне. – Не судите ее строго.
К нам приблизился синьор Горки и зло завыл в нашу сторону. Усы его дрожали всей массой.
– Он в негодовании. Осуждает вас. Заступается за синьору Лу. Сейчас заплачет.
Действительно, синьор Горки отвернулся от нас, задергал плечами и заплакал. Служанка протянула ему платок, и когда он отказался взять его, развернула Горки лицом к себе и силой промокнула ему лицо. Затем повернулась ко мне:
– Это все Вы, – сказала она. – Вы их всех расстроили! Нужно было вести себя сдержаннее…
– Они все мертвые, да?
– Ну конечно, – вздохнула служанка. – Мертвые.
– И Вы тоже?
– И я тоже.
– Но Вы разговариваете со мной. А они не могут.
– Невелико чудо, – буркнула служанка. – Я просто молодая мертвая, а они старые. Когда я нанялась к ним на службу, они еще умели говорить.
– А как они Вам платят? Не в евро же? Зачем мертвому евро, не важнее опавших листьев с деревьев…
– Они платят мне снами. Снами очень хорошего качества, в которых я чувствую себя живой. Они платят мне очень хорошо, живыми ощущениями, потому я их и терплю, ведь они бывают очень капризными. Сегодня они заплатят мне сном, в котором будете Вы. И мы окажемся в постели. И Вы будете меня обслуживать.
Она захохотала.
– Какой ужас!
– А Вы как думали! Вы придете ко мне, и я высосу Вас как суккуб. Вы о суккубах знаете?
– Когда сидел в тюрьме, ко мне приходили суккубы. Две разные дамы.
– Я
