Эдуарда Лимонова и Льва Троцкого. С аккуратной меньшевистской бородкой, гламурными манерами. Очень импозантно покуривающий в предбаннике туалета тонкие ароматизированные сигареты. При этом так элегантно оттопыривал пальчик. Вот в эту незакрытую на ключ дверь некстати вломилась уборщица после рабочего дня как раз в то самое время, когда бывший шахтер, очевидно, проникшийся повадками древнегреческих философов в отношении их учеников-мальчиков, поставив манерного помощника в колено-локтевую позицию, наставлял его на «путь истинный». Историю эту под грифом «категорически не для распространения» поведала членам Комитета неординарная мадам по имени Валерия. Валерия неординарно для того времени одевалась. Надо отдать должное – изысканно; неординарно говорила (с гипертрофированным закарпатским диалектом). Неординарно курила практически не переставая в своем кабинете, отчего тот по плотности дыма напоминал курилку на вокзале. Неординарно беспрерывно пила кофе, запах которого все равно не мог конкурировать с дымовой завесой. Валерия числилась консультантом в Комитете. Была вдовой известного футболиста. И это обстоятельство, как и свое закарпатское происхождение, использовала для напоминания коллегам о своем знакомстве с самим Григорием Суркисом. Именно ее кабинет, как бы сегодня сказали, являлся хабом, куда стекались и откуда расползались слухи, сплетни и прочая секретная информация.
Вообще, Игорь не раз задумывался: почему в Комитете по иностранным делам, как ни в каких других, сосредоточивается такая масса поэтов, писателей, журналистов, филологов, но только не людей, профессионально подготовленных. Еще, что касается филологов, то если они закончили иняз, то какая-то примитивная логика присутствует. Это сейчас количество депутатов, худо-бедно знающих иностранные языки, возросло, а в 1998 году, с которого мы и начали повествование, их были единицы. А иностранные филологи что-что, а языками, пусть в большинстве случаев и не в совершенстве, но все-таки владели.
А вот люди так называемых творческих профессий, разбирающиеся в юриспруденции, политологии, экономике, международных отношениях, как правило, на весьма примитивном уровне, тяготеют к чему-то, как им кажется, престижно-абстрактному, хорошо звучащему для обывателей, не требующему (опять же, по их мнению) глубоких, конкретных знаний.
И конечно, особая категория – выходцы из журналистской среды. Эти знают все, во всем разбираются, по любому поводу имеют, а главное, высказывают свое мнение. Они универсалы. Они на поверхности. Они собирают сливки. Такое время. Мало кто помнит журналиста Ярослава Голованова. Он писал о космонавтике, астрономии. Он ими жил. Профессионалы в этих сферах признавали, что журналист Голованов порой глубже понимает проблематику, нежели они. Может быть, и такие сейчас есть. Но они, видимо, не крикливы, не демонстративны, менее социально амбициозны. Конечно, профессора Преображенские всегда были штучным товаром, а Швондеры и Шариковы всегда в большинстве. Все
