по работе заходил, – с облегчением откликнулся на вопрос Лены Солнцев. – Хотя вообще-то не по работе, то есть, не официально, но надо было срочно проверить одного экземпляра, который только недавно вышел. С ним ещё давняя история и я с ним очень знаком. А ещё, почему собственно и задержался, в том же месте живёт мой хороший друг. Молодой парень Саша, я его с малых лет знаю. Он мне по определённым причинам дорог. – Солнцев смолк и направил в рот горсть солёных орешков, которые не любил, но решил, как-то машинально, отведать.
– Это интересно. Расскажи! – Лена чуть подалась к Солнцеву и положила свои красивые тонкие ручки ему на плечо, сверкая глубокими голубыми глазами. – Ты, кстати, совсем не пьёшь. Можешь расслабиться, меня твой небольшой животик не смущает, и вес ты набрал только от моей готовки, а отнюдь не от кружки пива по выходным.
– Я… Ну, немного. – Засмущался Солнцев и сделал освежающий хмелем глоток. – И за твою заботу я тебе без меры благодарен! Если бы не этот побочный, как его там… – он нахмурился и улыбнулся, что-то вспоминая, – абдоминальный, что ли? Да, если бы не этот побочный эффект в абдоминальной области. Про Сашу, значит, рассказать? Кстати это слово от него сегодня услышал. Было неприятно про живот, хотя он заметил шутя. Ох, ладно. – Солнцев вздохнул. – Вообще не для такой обстановки разговор, но если ты готова выслушать, то я вполне могу.
– Да, давай! Люблю как ты умеешь рассказывать. – Воскликнула Лена и ещё сильнее всмотрелась своей синевой в лицо Солнцева.
– В общем, так: это наверное у многих, что первое дело самое запоминающееся, и я не исключение. Сие конкретно было не первым, но одним из, и я как сейчас могу картину в голове нарисовать.
XIII
– Приехал на место. Тут главное не сам факт, а именно детали. Я к деталям крайне внимателен и к тому же тогда немного увлекался писательством, правда у меня не пошло, но дело вот в чём: я вхожу в неизвестную мне тогда квартиру, перед глазами предстаёт длинный коридор; на потолке лампа без плафона шатается, резкими лучами бьёт по глазам и освещает всё вокруг, заполняя углы безобразно живыми тенями; опускаю глаза, и вижу в бликах на грязном полу мальчишку, сидящего на коленках рядом с трупом женщины и… вижу, не всего мальчишку, а будто только его взгляд. Он смотрит совсем спокойно, он уже всё решил и понял, ему безразличны мои действия и действия сотрудников. Никто его от матери оттаскивать не стал и он так и сидел, пока её тело не забрали. Но это не вся картина. – Солнцев ненадолго остановился, чтобы перевести дыхание и сделать очередной холодный глоток, а после продолжил:
– Я ещё ниже опускаю взгляд, наконец вижу всё. Представь: Совершенно спокойный ребёнок у трупа матери; у неё пробита голова и пропитавшиеся липкой кровью волосы рассыпаны по полу и по её лицу, а вокруг головы огромная багровеет лужа; рядом тумба с окровавленным острым углом; но вот, что помню лучше всего: ногами ко мне и головой в той же луже лежит глава семьи. Ясно, что пьяный, отец мальчика
