в кресле поменьше сидела молодая красивая женщина в дорогой одежде русского покроя, уже не раз виденного хазарами в путешествии по славянским деревням и селищам. Еще две женщины, по возрасту схожие с боярыней, восседали в креслах у окон. Чуть дальше, оперевшись о стену, калачом сложив руки на груди, стоял крепко сбитый, одетый в броню, с мечом на поясе, воинский муж, с ярко-рыжими усами и длинным чубом на голове.
– Исполать тебе, боярин! – поздоровался Растич с поклоном.
– Здравствовать тебе и всему твоему роду, тархан русов, – поздоровался Савар, и вместе с ним дружно поклонились его люди.
– И вам здоровья, добрые люди. С чем пожаловали?
Растич выдвинулся к боярскому столу, на ходу извлекая из-за пазухи свернутую в трубочку бумагу, протягивая ее Монзыреву.
Такое дорогое удовольствие, как бумага, ранее закупалось Боривоем на рынках Киева и Чернигова. На завезенную из Византии бумагу приходилось тратить немалые средства, сам Боривой, отдавая звонкую монету за белые листы рисовой соломы, страдал. Умолял Монзырева прекратить транжирить деньги на баловство, доказывал хозяину, что даже купцы используют в деле письма бересту или восковые дощечки. Не помогало! На выручку жмотистому хозяйственнику пришли боярышни Анна и Людмила. Они объяснили Боривою, что для производства своей бумаги требуются старые рваные тряпки, другая мягкая рухлядь, вышедшая из употребления, рассчитали сам процесс производства, и дело пошло. Боривой радовался как мальчишка, за дорого сбывая излишки серой бумаги на рынке Курска. С тех самых пор улучшилось качество самой бумаги, а гонцы доносили вести не только на словах, но и на бумажных носителях.
Шесть лет уж минуло с тех пор, как Людмила и Анна заставили начальников от низового до среднего звена в монзыревской дружине выучиться грамоте. Уметь читать и писать было одно из требований боярина к людям, управлявшим воинскими подразделениями. Не мудрствуя, женщины ввели в обучение грамматику двадцатого века, чего огород городить, когда уже все придумано.
«Здрав будь, боярин Гордей Вестимирович.
Направляю тебе пришлых до нас хазар во главе с княжичем Саваром. Сей вой когда-то давно спас твой вороп, вывел его из-под удара печенегов и был приглашен в гости сотником Горбылем. Несчастье постигло весь род княжича. И такое же несчастье нависло в сё лето над Русью. Княжич обо всем обскажет на словах, передаст на руки захваченного им пленника. Прошу, прими его до себя и приветь, как ты всегда привечаешь друзей. Долг платежом красен.
За сим прощай, боярин.
Писано на заставе деревни Рыбное, сотником Людогором».
Монзырев передал письмо Галине, анализируя скупую информацию из записки, пригляделся к хазарам, не торопился задавать вопросы.
– Спасибо, Растич. Иди, отдыхай, нужен будешь, призову, потолкуем.
Поклонившись, сопровождающий вышел за дверь.
– Присаживайтесь, воины. В ногах правды нет, – жестом указал на длинную
