разы. Ведь это не стекляшка, а настоящий алмаз, чистый и сверкающий, как и подобает бриллианту. – Я держал в руках это сокровище, восхищаясь работой мастера, рассматривая сквозь увеличительное стекло ровный срез канавок одинаковой глубинной проработки.
– Да, Игорь, это более современная работа. У старинных мастеров не было инструментов для нанесения надписи на столь твердой поверхности одинаковой глубины и ровности. Но цена его от этого не будет меньше, если не больше стоимости Шаха первого 88,7 карат.
– В интернете историческая цена Шаха составляет четыре миллиона царских рублей на дату 1827 года. – Сообщил Игорь.
– Ну, на аукционе столь известный камень может стоить от двадцати одного миллиона, до пятидесяти миллионов долларов, и это еще не предел. Это если истинный ценитель драгоценных камней захочет иметь в своей коллекции эту копию реликвии целой истории событий, сопутствующих этому камню.
Я держал в руках это удивительное произведение ювелирного искусства и влюблялся в его сверкающие грани с каждой минутой, ощущая магическую силу алмаза и какое-то гипнотическое воздействие, исходившее от блеска его совершенной прозрачной чистоты. С трудом отрывая свой взгляд, от сверкающих граней, я передал алмаз Игорю. И молча, почти механически, пригубил уже остывший кофе. Игорь завернул камень в мягкую замшевую салфетку из тонкой кожи и спрятал сокровище в коробку.
– Игорь, такого не бывает. Нет идеально одинаковых бриллиантов. Может быть только искусно выполненная подделка. Тут напрашивается предположение, а что, если в Оружейной палате хранится стекляшка, подделка, а здесь у нас настоящий Шах.
– Давай еще я сварю кофе и выпьем с коньяком.
Закусывая напиток кофе с коньяком круасаном с яблочным повидлом, я стал рассуждать.
– Подумай, а запросто по имеющимся фотографиям и чертежам ювелир сделал точную копию Шаха и при транспортировке из сокровищницы Зимнего дворца в 1922 году в Москву, шах был подменен. Ну, а как мы сможем доказать, что этот камень с Оружейной палаты уже принадлежит именно тебе. Это было бы так, если бы в завещании дедушка оставил на твое имя перечень сокровищ. Его же нет? – я внимательно взглянул на Игоря.
– В том-то и дело, что нет. А поисками Шаха, никто не стал заниматься, ни Германские власти, ни Советские из-за того, что всем стало известно, что камень храниться в Кремле.
– О своей экспертизе камня немецкий эксперт, конечно же, поставил в известность свои немецкие послевоенные органы власти. И те проверили, что Шах находится в Кремлевской сокровищнице, а Жуков, очевидно по каким-то соображениям вышестоящего кремлевского начальства провел по их заданию экспертизу алмаза. Поэтому-то эта копия и выпала из поля зрения компетентных органов. – Авторитетно высказался я, – И теперь она всецело принадлежит тебе.
– И, что теперь? Что мне делать с этим, и как быть? – стал неопределенно высказываться Игорь.
– Это все зависит от тебя. – Сказал я, пытаясь помочь ему, определится с проблемой сокровищ.
– Как
