в округе плотник, рот открыв от слов, кои никак не ожидал услышать, а помещик между тем продолжает свою упрёчную речь.
– А кто за тебя, Спиридон, мусор-то убирать будет? У тебя там отёсками, щепой, стружкой чуть ли ни полдвора завалено. Так что пока ты со своими шаромыжниками всё годное для растопки, всё до последней щепки, не снесёшь в дровяной сарай и под метёлку двор не вычистишь – расчёта не получишь.
Жгучая обида взметнулась в душе Спиридона: как это его, известного чуть ли не на всю губернию мастера своего дела, метлу в руки взять понуждают, будто какого-нибудь дворника. «Да деваться, видно, некуда, – думалось ему, – не силком же обещанные деньги выручать. Вон он, Мефодий-то, стоит, зенки свои таращит. Придётся унизиться».
– Ладно, – говорит, – хозяин. Воля твоя. Исполню всё, как желаешь. Тольки и ты уж потом-то расплатись по чести.
– Ступай, ступай, Спиридон! Да дело делай как следует!
Вернулся славный плотник к своим товарищам с неутешительным докладом. Так мол и так, говорит, не даёт нам Левонтий расчёта, покуда топочный сор со двора не снесём в дровяной сарай и двор не выметем. Посуровели, конечно, артельщики, взроптали от неправой воли заказчика. Всем ведь известно: стройку мастер ведёт, а чистоту и порядок в усадьбах дворня блюдёт.
– Однако, – вразумляет их старшой, – хошь не хошь, а уважить заказчика всё-таки придётся! Значит, так: берём корзины и сбираем в них все отёски, стружку, щепки, какие покрупней, относим и вываливаем в дровянике, а протчую мелочь с опилками сметём в одну общую кучу. Дале уж забота дворни должна быть.
Сказано – сделано! Предъявляют подрядчики чисто выметенную приоранжерейную часть двора в предвкушении довольства Леонтия Аркадьевича и, стало быть, честного вознаграждения за труды. Но нет! Опять хозяин поместья оказался недоволен. Обозвал артель сборищем лодырей за то, что не все щепки подобрали, увидев щепочную мелочь в куче опилок и другого сора. Заставил, пригрозив удержанием половины обещанного за оранжерейку заработка, разметать злополучную кучу и собрать в корзину все щепочки вплоть до таких, что размером были не больше ногтя. Тогда только помещик и произвёл расчёт с людьми. Надо сказать, что получил Спиридон Кузовлев сотоварищи всё сполна согласно договору, но вот наниматься к передовому аграрию Жеребцову зареклись впредь на всю свою оставшуюся жизнь.
В качестве последнего мазка в рисуемом портрете Леонтия Аркадьевича Жеребцова упомянем его сугубую требовательность к кушаньям. Тут угодить помещику было до чрезвычайности трудно. Очень часто он признавал блюда то недоваренными или переваренными, то недожаренными или пережаренными, то недосоленными или, наоборот, пересоленными, то недостаточно пропечёнными или не в меру сладкими, а то слишком пресными или чересчур острыми. И много хулы и поношений приходилось выслушивать поварам и кухаркам от барина; иные же из них и вовсе изгонялись с хозяйской кухни не только без единого выходного рубля, но и с направлением по известным всякому русскому человеку адресам.
