style="font-size:15px;"> Здесь было даже провинциальное подобие света, где младшее поколение Биронов сумело произвести нечто вроде фурора. Вместо опальной фамилии Биронов вскоре в северной ссылке оказалась сама Аннушка, кокетливая красавица дней былых и низложенная правительница, с малюткой-сыном, из колыбели возведенным на престол российский и из колыбели же ввергнутым в узилище, с мужем Антоном Брауншвейгским и «со всеми своими».
Быть может, и догнали Аннушку проклятие жестокой души императрицы Анны Иоанновны, беззвучно изреченное, когда по Зимнему дворцу мимо залы, где лежало ее еще не преданное земле тело, проволокли ее арестованного любовника – регента Эрнста-Иоганна Бирона. И происходило это именно по приказу Аннушки, несостоявшейся Анны Второй, племянницы покойной Анны Первой! Во всяком случае измельчавший в заточении душой герцог Бирон и его совсем озлобившаяся супруга Бенигна встретили известие о падении своей обидчицы с такой безумной радостью, что их старшему сыну невольно стало совестно.
Сам Питер Бирон Аннушке зла не желал, даже в самые мрачные и отчаянные дни своей погубленной в ссылке юности. Как-то не мог увязать в своих мыслях образ веселой и нежной красавицы, чьи лилейные щечки он украдкой лобзал в укромных уголках бальной залы, с тем, что сделала она с их семьей. Наоборот, узнав о ее участи, ужаснулся: как же она, такая слабая, хрупкая – выживет в остроге, за караулом?!
Из ярославской ссылки семью Биронов вернул уже новый император Всероссийский, Петр III, свершавший все с мальчишеским упрямством наперекор желаниям и намерениям своей покойной тетки, императрицы Елизаветы Петровны. Ненадолго их вновь принял Санкт-Петербург, разросшийся, возвеличившийся и похорошевший за годы их отсутствия. Бирона-младшего Петр Федорович возвел в генерал-майоры кавалерии и возвратил в кавалеры ордена Александра Невского.
«За геройское пелымское и ярославское долгосидение», – шутил сам Питер. Иных подвигов за собою этот никогда не воевавший и почти не служивший лейб-гвардии кавалерист не знал. Важнее было то, что отцу вернули курляндское герцогство, и Петр Бирон снова стал наследным принцем Курляндии. Питер было утешился надеждой, что сломленный годами падения отец скоро уступит престол ему, а уж он-то сумеет осчастливить свою маленькую державу тщательно обдуманными в ссылке реформами и постройками…
Однако, и здесь судьба безжалостно отняла у него возможность исполнения мечты. Постаревший Эрнст-Иоган Бирон схватился за власть по-молодому цепкими руками и, вопреки ожиданиям, прослыл в Курляндии герцогом щедрым и великодушным, немало сделавшим для благоустройства земли и благосостояния доброго обывательства. Тут-то Питеру и стало окончательно ясно: на его несчастную долю места для эпических свершений просто не хватит. Все, что ему остается – попытаться жить для себя.
Впрочем, наверное, в утешение за загубленную в казематах и изгнании юность, судьба нечто уделяла от своих щедрот
