за ним – площадка для пионерских линеек с высоким металлическим флагштоком, трибуной и фанерными щитами, на которых красовались отдающие салют узбекские пионеры и Ленин, тоже смахивающий на узбека. Загорелые до черноты пацанята играли, носились друг за другом, потом глянули вверх – и бросились врассыпную.
Но Чугуну было уже не до них – его несло задницей прямо на острый штырь. Чугун в ужасе принялся дергать за все стропы разом, в последнее мгновение с диким воплем, выпучив глаза, судорожно выгнулся, спасая зад, – штырь с треском пропорол штанину, прошел вдоль спины под одеждой, вышел над плечом, уперся в каску – на секунду Чугун повис подбородком на ремешке каски, затем ремешок лопнул – каска осталась на верхушке, а Чугун съехал по штырю на землю. Парашют опустился рядом.
Он оказался накрепко привязан к флагштоку проколотой в двух местах хэбэшкой, бронежилетом, ремнями парашютов, автомата и пулемета. Чугун мог шевелить руками, но не мог ни наклониться, ни повернуться. Стоя навытяжку, он беспомощно корчился, переступая вокруг столба, пытаясь вслепую расстегнуть карабины парашютной подвески.
Пацанята между тем осмелели, обступили его и, весело щебеча по-узбекски, тянули к себе пулемет.
– Уйди! Уйди, черт нерусский! – отмахивался Чугун. – Не трожь, говорю! Взрослых позови кого-нибудь! Отца позови! Ты по-русски понимаешь?..
Уже стемнело, Чугун одиноко стоял у своего позорного столба, когда послышался топот, и на площадку выбежали Дыгало и пацаны, взмыленные, усталые и злые. Тяжело переводя дыхание, они остановились напротив, недобро разглядывая прикованного Чугуна.
– Я отойду на две минуты, – деловито глянув на часы, сказал наконец Дыгало. – Время пошло.
Он отвернулся, доставая сигареты, и в ту же секунду за его спиной послышались звучные удары ременных пряжек и вопли несчастного Чугуна.
Пацаны в майках-тельниках драили пол в казарме.
– Почта! Почта, пацаны! – влетел в казарму Ряба, размахивая пачкой писем. Все тотчас с радостным воплем бросились к нему. Из своей комнаты вышел Дыгало – и пацаны замерли под его взглядом, одергивая форму.
– Вам, товарищ сержант, – доложил Ряба, протягивая конверт. Сержант молча взял письмо и ушел к себе. Все снова навалились на Рябу, пытаясь выхватить письма.
– Куда? Куда ручонками! – растолкал тот пацанов. Наконец важно достал первый конверт, прочитал: – Стасенко! Какой сегодня день-то?
– Среда! Третий! – Стас с готовностью подставил физиономию, Ряба от души три раза звонко щелкнул его конвертом по носу и отдал письмо.
– Воробьев!
Воробей со счастливой улыбкой подставил нос.
Пацаны разбрелись по казарме, каждый в свой угол, торопливо, жадно читали письма. Чугун слонялся без дела. Он подкрался к Воробью, заглянул через плечо.
– «Милый мой Воробушек!..» – с выражением прочитал он.
Воробей попытался спрятать письмо, но Чугун выхватил его и отскочил.
– «Девчонки
