узнать в ней подругу – пока безрезультатно. Ничего, думал Дан, скоро, как сподвижник инквизиции, он получит доступ в любой дом, тогда и найдет Настю. Лишь бы она сумела выжить. Он хорошо знал: его девушка не из тех, кто теряется в незнакомой обстановке.
Шпренгер не терял времени даром. Вчера, сразу после допроса, Дан, а вернее, Мартин, был зачислен в ученики ближних, и его отвели в казарму – там было человек двадцать, молодые парни. Дан не стал даже знакомиться с будущими товарищами – сполоснулся из бочки с холодной водой, смыл кровь, рухнул на отведенный ему соломенный тюфяк и уснул.
Ранним утром, еще до рассвета, мрачный монах разбудил обитателей казармы зычным воплем. Ученики вскочили, замерли по стойке смирно. Монах двинулся вдоль рядов, критически оглядывая подопечных. Он был высок, жилист и широкоплеч. Худое, почти изможденное лицо выражало недовольство, длинный нос и близко посаженные глаза делали его похожим на птицу. Он даже голову наклонял по-птичьи.
– Воины Христовы должны отрешиться от потребностей тела! – резким голосом произнес он. – Плотское не для тех, кто избрал путь служения господу! Скромность и отречение – вот ваша стезя!
– Брат Готфрид, – шепнул Дану стоявший рядом хрупкий паренек. – Наставник. Истинный зверь рыкающий…
– Молчать! Еще слово – и отправишься на экзекуцию. – Монах остановился перед Даном, уставился в глаза. Во взгляде горела та же фанатичная одержимость, что и у Шпренгера. – Клинок… Брат Яков говорил о тебе. Я буду наблюдать, Клинок… А теперь, – он снова повысил голос, – вознесем молитву Господу.
После молитвы и скромного завтрака часть учеников послали помогать ближним с арестами, остальные пошли обучаться бою на мечах. Дану же предстоял первый урок богословия, письма и чтения. Неизвестно, почему, но Шпренгер сразу выделил его среди остальных, которым такие знания не давались.
– Ты умеешь читать и писать? – спросил он.
Дан едва не ответил «да», но память Мартина вовремя подсказала: «нет». Откуда у простого солдата могли быть такие знания?
– Брат Юрген обучит тебя грамоте и началам богословия, – решил инквизитор. – Не забывай, Мартин, ты – наше знамя.
Пассажа насчет знамени Дан не понял, а переспрашивать не стал. Уроки так уроки.
Занятия с братом Юргеном проходили в библиотеке при церкви. Дана, весьма смутно представлявшего, как может выглядеть такое собрание книг, поразило его богатство. Весь первый этаж большого двухэтажного дома был заставлен полками, на которых плотно теснились тяжелые фолианты. Отдельно лежали свитки – горы, монбланы, эвересты свернутых в трубочку рукописей.
– Это все богословские труды? – пораженно спросил Дан сгорбленного худощавого монаха, который терпеливо ожидал, пока ученик налюбуется библиотекой.
Брат Юрген беззубо улыбнулся:
– Нет. Здесь есть всякие книги – и церковные, и светские. Наш орден славится
