толкнул в бок алхимика:
– Аарон! Спишь?
Мальчишка заворочался, хрипло спросил:
– Что?
– Ты ж у аптекаря работал. Не захватил оттуда каких травок?
– Есть один сбор. – Аарон сполз с постели, побрел в угол, повозился там, протянул холщовый мешочек: – Вот.
Сенкевич потрогал содержимое мешочка: сухая измельченная трава, на ощупь в точности табак. Понюхал: пахло приятно – пряно, горьковато, почему-то знакомо. Спросил на всякий случай:
– Не ядовитый?
– Нет, сонный, – утешил парень, – успокаивает. Только его надо в кипятке заваривать, в пропорции…
– Бумага есть? – перебил Сенкевич.
– Книга только. – Аарон подал потрепанный томик.
Страницы были толстоватые, засаленные и тоже пахли травой. Хрен с ним, решил Сенкевич, все равно другой нет. Зажег свечу и принялся за работу: оторвал полстраницы, не обращая внимания на протестующий шепот алхимика, неловко свернул самокрутку. Оценивающе посмотрел на кривоватое изделие, прикурил от свечи, затянулся. В горло ударило непривычно едким дымом, завоняло паленой бумагой. Сенкевич зашелся в кашле, отдышался, подумал, потянул еще. Вторая затяжка пошла легче. Сдержав новый приступ кашля, выкурил самокрутку.
– Что вы делаете? – страшным шепотом вопросил Аарон.
Сенкевич усмехнулся. Жить стало гораздо веселее.
– Это магический ритуал? – любопытствовал мальчишка.
– Да… своего рода. – Сенкевич вдруг расхохотался.
Аарон выглядел забавно. Очень забавно. Эти лохмы, выпуклые глаза, выражение бесконечного интереса на подвижной физиономии. А уж говорил…
– Ритуал… – ржал Сенкевич, – ри-ту-ал.
Слово было невыносимо смешным. И голос Аарона, и дом этот, и тряпки, на которых приходилось спать. Смешными были и мухи, ползавшие по стенам, – какого черта они тут делают, в октябре-то? А уж каким забавным увиделось его собственное положение – сидит здесь в нищей хибаре, слушает храп грязной шлюхи, беседует с малолетним придурком о ри-ту-а-лах, курит травку… Стоп! Травка… Сенкевич снова разразился хохотом. Между приступами смеха выдавил:
– Что за траву ты мне дал?
– Так сонный сбор, – развел руками алхимик. – Маковая соломка и немного конопли.
– А-а-а-а! – завыл Сенкевич. – Так я дури нашмалялся, сейчас еще по хавчику прибьет. То-то слышу, запашок знакомый…
Он рухнул рядом с Эльзой, сотрясаясь от хохота. Постепенно сознание прояснилось. Такая альтернатива табаку не годится, с сожалением подумал Сенкевич. Ему здесь нужна трезвая голова.
Наконец он задремал и увидел красивый радужный сон. Кажется, там были розовые пони и горшочки с золотом.
Глава четвертая
Дан
– Ганс, Клинок… – взгляд брата Готфрида обежал казарму, – еще ты, барон,
