строки явно перекликаются с завершающим четверостишием стихотворения «Брожу ли я вдоль улиц шумных…», сочинённого Пушкиным в 1829 году:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
Дрождинин, как и Языков, называет великого поэта «певцом Руслана и Людмилы» в отличие от Жуковского, которого Пушкин называл «певцом Людмилы», и представляет, что рядом с усыпальницей великого поэта оживают образы его героев:
И этой ночью в тишине
Перед могильными цветами
Его герои, мнилось мне,
Слетались длинными рядами…
На юбилейных торжествах в Святых Горах звучало стихотворение Н. Михайловой, не совсем совершенное по форме, но полное искренней любви к пушкинским местам:
И там, где, может быть, впервые образ Тани
Поэта посетил в селе его родном,
Где часто слушал он рассказы старой няни
Перед уютным камельком,
В селе Михайловском ещё шумят листвою
Над старым домиком те рощи и дубы,
Где отдыхал поэт усталою душою
От зависти людей, от злобной клеветы.
Тогда на месте обветшавшего дома, в котором жил великий поэт, стоял особняк, построенный по распоряжению его сына Григория Александровича, и лишь домик няни, о котором говорится в стихах Н. Михайловой, оставался в сохранности. Следующие два её четверостишия удивляют прозорливостью:
И люди вспомнили великого поэта
И повесть славную забытого села,
Где некогда вдали от суетного света
В изгнанье жизнь его текла.
И под прохладною, приветливою тенью
Под шелест ласковый дряхлеющих дубов
Воздвигнется, маня своей уютной сенью,
Приюта мирного гостеприимный кров.
Дом великого поэта пришлось воссоздавать несколько раз: в 1911, 1936–1937 и 1948–1949 годах. Революционные потрясения и войны не щадили заповедные места, но память о Пушкине и любовь к нему сохранялись в людских сердцах.
Волею судьбы оказался в эмиграции поэт серебряного века Саша Чёрный, который написал проникнутое большой любовью стихотворение «Няня Пушкина», необыкновенно изящное по форме. Мысль поэта из чужих краёв летит в сельцо Михайловское:
Сквозь льдистое оконце
С морозной вышины
Глядит литое солнце
Серебряной луны.
По кровле ветер пляшет,
Гудит в ночном саду,
И снег волнистый пашет
На скованном пруду…
Саша Чёрный мастерски рисует трогательные картины зимнего вечера, когда обеспокоенная няня встречает Пушкина, который затем слушает её сказки у печки, скрестив руки на груди. Здесь и важный кот, который «горбит шубу», и мелькание спиц в няниных руках, и «плеск веретена», и лампадка, теплящаяся у божницы… Саша Чёрный живо воскрешает тот самый образ няни, который был создан Пушкиным и Языковым.
Милый образ Арины Родионовны ассоциируется с Михайловским и у Лидии Нелидовой – Фивейской, поэтессы первой волны русской эмиграции.
