– один, надеждой битый,Старый Грин лежит открытым
На моем пустом столе.
Только вижу:
дом стоит,
В очаге огонь горит,
И цыганка молодая,
Ожерельями играя,
На ковре у ног моих,
Словно верный дог, лежит.
И ко мне приходят гости,
Пьют вино, играют в кости,
Мечут карты на сукне…
Но зачем цыганка мне?
Подари прекрасное,
Сказку подари.
Надоело сбрасывать
Ритмы в сентябри,
Надоело кружевом
Виться по ночам,
Голосом простуженным
Сны чревовещать.
По осенним лужам,
В фонарях горя,
Голосом натужным
Ветры говорят.
Среди них, обманчивый,
Чистоту любя,
Желтым одуванчиком
Вытянешь себя.
Дунет ветер, сразу же —
Разлетишься в дым,
Легким и проказливым,
Тёплым, но немым.
От избытка нежности
Светится кристалл,
Но когда – заснеженный,
Но когда – устал…
Я устал приказывать
Лепесткам зари —
Подари прекрасное,
Сказку подари.
Маме
Ты не напишешь ей стихов и пышных од,
Ты спрячешь грусть и бантом взгляд завяжешь,
И чтобы не пугать,
ты никогда не скажешь,
с какими мыслями ты встретил Новый год.
Печаль
…Программа действия…
…и только лишь она…
…способна возродить…
…оглохшее болото…
…Но сколько ни старайся, не понять,
…что здесь есть долг, а что – работа.
Но как искать, когда искать нельзя?
Когда безвольно каждое движенье?
Когда из крови общества изъят
пульс жизни,
вместо – только униженье?
И сколько ни пытаться, ни искать,
Ни будоражить нервы никотином,
Все лишь черно: и признанная знать,
И чернь черна, и дети не безвинны…
Так мы живем: стремиться – никуда,
Любить – ничто и ненавидеть чинно,
И тонут в серой тине города,
И люди умирают беспричинно.
Печаль моя, пройдешь ли ты? когда?
Иль неужели в этих зимах темных
По-прежнему мне будут города
Казаться скопищем бездомных?
Я – Я?
Я – бредовый?… Я – непутевый?…
Еще какой?…
Я все… «готовый»
Испить, прочувствовать, узнать.
Да, я безмерен в увлеченьях,
Да, я беспамятен в прощеньях,
Да, я готов раздать себя —
Хотите в розницу ли, оптом, —
Я раздаю себя безропотно,
Когда берете вы любя.
Да, я бываю непрактичен,
В поступках часто не логичен,
Безудержен, гиперболичен,
И
