в такт безумной скачке. Конь Охотника еще возле обоза получил стрелу в бок и сейчас хрипел, дотягивая из последних сил, подгоняемый волей своего хозяина. Наконец он споткнулся передними ногами и рухнул на бок, придавив всадника. Шлем слетел с головы Охотника, и золотистые длинные кудри ореолом легли на траву вокруг бледного лица. Женщина.
Ворон остановился, и на миг противники замерли, глядя друг на друга.
Она – та, что звалась в миру Эсса Дарринг – тцаль двенадцатого отряда Охотников, она проклинала все на свете. Ей нельзя было вмешиваться в схватку. Она должна была думать теперь не только о себе, но и о той жизни, что в себе носила. Поэтому она и ехала – от Границы, возвращаясь к своим родным: чтобы в безопасности выносить и родить. Но банды Воронов иногда забираются довольно далеко от Черной речки; и когда на рассвете они напали на обоз, обогнавший ее на тракте, она сразу почувствовала присутствие Воронов, поняла, что происходит, и – рванулась вперед. Не думая ни о чем, повинуясь лишь своему предназначению.
Сейчас, придавленная собственным конем, она смотрела в алые глаза Ворона и ждала смертельного удара, немного приподнявшись на локтях. Совершенно нереального оттенка золотистые кудри рассыпались по плечам, бледное тонкое лицо было поднято к Ворону, и серые глаза смотрели на него – не отрываясь. Но лицо ее, нежное, совсем еще детское, было спокойно, да и мысли были спокойны. Она была – тцаль, она сожалела о своей глупости и только, но умирать она не боялась, даже напротив. Она чувствовала в своем противнике превосходящую силу (он был, пожалуй, хонг или веклинг, а то и дарсай), и ей было приятно, что она умрет от руки достойного противника.
Ворон не шевелился. Выражения его лица не было видно, шлем оставлял открытыми только алые глаза и узкие губы, нос был скрыт полоской металла. Кривя губы, Ворон разглядывал тоненькую фигуру тцаля. Потом спешился и, подойдя к ней, опустился рядом на колени. Рука его в кожаной перчатке легла на еще плоский живот.
Вокруг было страшно тихо. Где-то далеко позади остался обоз, крики и шум боя. Здесь на опушке, среди зарослей шиповника и ежевики, они были наедине – изначальные враги, Ворон и Охотник.
«Дарсай, не меньше, – мелькнула у нее мысль, – веклинг не смог бы почувствовать мою беременность». Мелькнула и погасла. Молодая женщина, почти не дыша, смотрела на Ворона. Сейчас, вблизи она видела, что темно-зеленый плащ его сильно потрепан, кольчужная рубаха тусклая, металлические кольца кое-где смяты. Уголок его рта пересекал тонкий шрам.
Узкие губы Ворона искривила странная усмешка. Он похлопал рукой по ее животу, легко поднялся и пошел к своему коню. Не оглядываясь, вскочил в седло и уехал.
Девушка уронила голову в траву и посмотрела в небо – бледное, с рваными клочьями облаков. Она была страшно растеряна. Он пощадил ее – почему? Это было так странно…
А вокруг стоял ясный сентябрьский день, и раззолоченный лес шумел под порывами ветра. И было очень тихо, только иногда всхрапывал умирающий конь.
Денис Лапицкий
Пять миллионов счастливых
