style="font-size:15px;"> – Постой, – говорит, – надобно ворота прикрыть, а то неровен час, забредет кто чужой, собаки всполошатся, заодно и тебя накроют.
– Дело говоришь, – одобрительно прошептал серый, позабыв об осторожности.
Овца быстро затрусила к воротам, а как поравнялась с ними, немедля выскочила со двора и захлопнула створки. А сама давай блеять, что есть мочи:
– Просыпайтесь, вставайте, волк во дворе! Враг в доме, ме-е-е!
Вскочили псы со своих мест и кинулись на супостата своего извечного. Ох, и досталось же волчище зубастому на орехи! Хорошенько потрепали его собаки пастушьи, прежде чем удалось ему с отчаянья перемахнуть двухметровый частокол и задать стрекача в лес – только его и видели. А отважную и сообразительную овцу хозяин наградил алой шелковой ленточкой с золотым бубенцом. Теперь уж она не потеряется, даже если увлечется травкой – колокольчик-то на шее звенит при каждом ее шаге.
А еще говорят, что овцы глупы. Не все, однако ж!..
Эдуард Байков
Наваждение
Вот какой сон видел Раис накануне. Приснилось, будто душит его, давит на грудь домовой ли, леший ли – мерзкий, заросший бородой старик, жуткая образина. Приблизил свою отвратительную физиономию и сдавил грудь так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Задыхается Раис, хочет сбросить с себя нелюдь, но не слушаются руки, словно омертвели. Крепко сковала его члены нечисть, невмочь и пошевелиться. Задыхается человече, вот-вот потеряет сознание и примет страшный конец. И, вдруг, словно кто надоумил. Набрал он побольше слюны, да как харкнет прямо в гнусную рожу. Тут морок и сгинул, а Раис пробудился, весь в поту, разинув рот в немом крике, будто рыба, вытащенная на берег. Кричали вороны. Прокашлялся, поворочался малость, да снова заснул. Теперь до утра.
Едва рассвело, он уже на ногах. Собрался, выпил чаю и за порог. На улице морозец легкий, машина завелась почти сразу. Заехал за свояком, благо жил тот неподалеку – тоже в Черниковке. Фауль с утра пораньше веселый, так и сыплет шутками-прибаутками, а Раис все еще под впечатлением ночного кошмара, не по себе ему как-то.
– Ты чего такой хмурый? – толкнул его родственник.
– Не с той ноги встал, – вяло отшутился тот.
– Так, давай, мы тебе ноги поменяем.
И захохотал. Раис лишь крепче сжал руль, на душе все-таки неспокойно. Леший бы побрал этого старика. Подумал так, и не удержался от усмешки – старик-то, видать, был сам шурале[1]. Да и шут с ним. Включил автомагнитолу, салон наполнили звуки сороковой симфонии Моцарта. С музыкой, оно веселее в дороге.
Фауль был классным сварщиком, Раис же – лихим водителем и слесарем-монтажником. Путь свояки держали в зауральский город Учалы, куда их направили в помощь бригаде, строившей котельную. Раис командировки любил, не в пример Фаулю. Того, где бы ни был, все домой тянет. А чего там, дома – жена, дети. Семья, известно, дело хорошее, Раис всем сердцем за прочный брак, и наследников – дочку с сыном – любил. Только вот, по правде
Шурале – в башкирском фольклоре: лесной дух, леший, лесная нечистая сила.
