а я развил успех, рвал ему уши, бил еще и еще. Он скатился с меня, я добил его локтем в грудину. И только собрался бежать обратно в дом, как он схватил меня за штанину. Увлекательное ощущение. Как на эскалаторе: если бы перила и ступени поехали в разные стороны. Я балансировал, чтобы не упасть. В голове взрывались мины. Утробный рык – что-то юркнуло под ногами, и скромник Молчун, взявшийся непонятно откуда, вцепился агрессору в запястье, прокусив насквозь. Клешня разжалась. Громила задергал ногами, теряя сознание. И все же я дал ему по ребрам подошвой, чтобы не тянул с этим делом. Молодец, Молчун! Не образец, конечно, отваги, но точно с мозгами. Я бросился в дом, исполненный решимости. Но все уже было предрешено. Кузьма еще брыкался, но больше не визжал – только глухо выл. А навстречу из дома валила толпа.
– Мочи его! – взревела «большая глотка». Я рухнул на спину, перекатился на загривок. Закрученный удар нижними конечностями (как пошутила однажды Ольга: «ногами оригами»), и первый претендент на мою единственную жизнь собрался в гармошку, повалился, хватаясь за живот. Я взмыл на колено, собираясь биться до последнего. Но, увы – третьего глаза на затылке не было. Кто-то подкрался сзади, ткнул меня прикладом в темечко. Я не потерял сознание. Сжал зубы, приказал себе ничего не терять. Но устоять на одном колене было трудно. Я завалился на бок, покатился… и не смог затормозить! Хотя, возможно, к лучшему. Местность в трех шагах от крыльца шла на понижение. Я катился вниз, с ужасом догадываясь, что еще немного, и шмякнусь с обрыва на скалы! Вцепиться было не во что – камни, за которые я хватался, выворачивались из земли и катились вслед за мной. За кадром кричали люди, простучала автоматная очередь. Мне повезло, что я знал этот остров как свои пять пальцев. Я выкатился к обрыву, едва не смяв Ольгины «парники». На краю удалось зацепиться за торчащий из кручи кусок скалы. Но инерция работала, ноги уже перевалились за край. Возможно, проявив усилия, я смог бы остаться на краю, но это был не лучший вариант. От дома уже бежали люди. Я пыхтел, синел от натуги, но держался. Зачем?
Летать так летать. Я перенес центр тяжести вправо и оттолкнулся от обрыва, разжав руки.
Я упал спиной на узкую площадку притулившейся сбоку скалы. Еще полметра в сторону – и я бы сверзился в пучину, превратив себя во вместилище битых костей и раздавленного ливера. Боль была ужасная, позвоночник трещал. Но я не мог позволить себе такую роскошь – потерять сознание. Я отползал, отталкиваясь пятками, в вертикальную расщелину. А едва туда забрался, на обрыв высыпали люди, и местность озарили фонари.
– Где он? – вымолвил кто-то с хрипотцой. Я стиснул зубы – так меньше трещала голова.
– Да хрен с ним, – сказал другой, – не нужен нам этот мужик. Пусть живет… если выжил, конечно.
– Эй, командир, тут еще баба была! – выкрикнул кто-то из глубины острова. – Не видно ее что-то!
– Отставить бабу! – проорал командир. –
