на нее и вышел из зала, пройдя на кухню. Оттуда вызвал Оболенского и доложил о результатах допроса Анастасии. Генерал думал недолго, спросив:
– Все это она говорила при виде дочери?
– Да!
– И что сам мыслишь?
– Мыслю, говорит правду. В ее положении быстро придумать столь складную версию сложно. А я на самом деле не могу утверждать, что она сделала снимок. Да и в хате мы ничего не нашли.
– Ручка-фотоаппарат обнаружена?
– Да! Кассета полная, использованных кадров нет. Но кассету можно было и заменить. Точные данные, делались ли с ручки ночью снимки, может дать только экспертиза.
Генерал проворчал:
– К черту экспертизу. Значит, в квартире ты ничего не нашел?
– Нет. Хотя искали мы с Лопырем, уверяю вас, тщательно.
Оболенский вновь ненадолго задумался:
– Что ж, может, Анастасия Павловна говорит правду. Только теперь ей от этого не легче. Мы не можем оставлять ей жизнь. То же – и в отношении бывшего мужа и дочери. Все это прискорбно, но иного выхода у нас нет.
Григорян спросил:
– Если нет иного варианта решения судьбы Ковалевых, может, попробовать еще надавить на дочь? Глядишь, что-то другое запоет наша Анастасия.
– Нет, Армен, только лишний шум поднимется. Хотя… разок попробуй. Но так, чтобы сильно ударило по нервам Ковалевой. Если будет продолжать упираться, время не тяни, кончай их. Так, как было обговорено ранее. И аккуратней! Особенно с милицией! Что сказать ментам, ты знаешь, не допусти ошибку. Я буду на связи, работай, Армен.
Капитан вернулся в зал.
Подошел к Ковалевой:
– Так, значит, никаких документов в квартире нет?
– Ни в квартире, ни где бы то ни было еще, кроме базы компьютера.
– А я не верю тебе.
Анастасия воскликнула:
– Но как мне доказать это? С ночи ни я, ни дочь из квартиры не выходили, наверняка ваши люди следили за нами. К нам также никто не приходил. Вы ничего не нашли! Ну, куда же тогда, по-вашему, я могла деть эти проклятые документы? Кому передать? И как использовать?
Капитан мрачно повторил:
– И все же я тебе не верю. Не убедила ты меня, Анастасия, может, после этого убедишь?
Григорян выхватил пистолет и выстрелил девочке под правую ключицу.
Затем вновь нагнулся к Анастасии и быстро заговорил:
– Ты видишь, я не шучу и играться с тобой не собираюсь, первая пуля не опасна для жизни твоего выродка, легкая операция – и все. Но вторую я пущу ей в лоб. Нет, лучше в глаз. Так она будет выглядеть более привлекательно. Как думаешь, Ковалева? Черная дыра вместо глаза, придется труп в закрытом гробу хоронить! Труп дочери, кровинушки твоей! Ну, быстро, где фотография и досье?
Ковалева выкрикнула в лицо оборотню:
– Нет у меня ничего, скотина! Нет! Ты понял? Да если б было, неужели я не отдала бы тебе этот
