миллионеры?
Глава 4
– Ты теперь все время будешь звонить мне по ночам?
– А что прикажете делать? Я не могу выйти к телефону днем.
– И долго ты так собираешься жить?
– Черт его знает! Запутался… Помоги мне, пожалуйста! Ты же в Высшей школе милиции работаешь!
Назарова про себя усмехнулась и подтянула одеяло к подбородку. Из открытой балконной двери тянуло сырым ночным воздухом. По листьям старой липы, растущей у самого балкона, шлепал дождь. Пахло горькой смолой.
– Хорошо, – сказала она. – Чтобы ты жил спокойно, тебе надо умереть официально.
– Что?!
– Успокойся, это не так страшно, – ответила Назарова и, придерживая трубку плечом, обвела карандашом в записной книжке номер телефона телестудии. – В пятницу я приглашена в качестве эксперта на съемки телепередачи «Исповедь». И там мы ненавязчиво назовем твое имя в числе тех, кто стал жертвой наемного убийцы… Слушаешь меня? Дай мне телефоны и адреса всех твоих сотрудников по мастерской. Я приглашу их на съемки передачи. Все будет как бы официально. Ни у кого даже сомнений не останется… Почему ты молчишь?
«Не согласится», – подумала Назарова и почти отгадала.
– Каких сотрудников? – задумчиво произнес Макс. – В принципе, кроме хозяина и одного молодого парня, у меня нет сотрудников.
– Тогда телефоны твоих любовниц, друзей, – легко произнесла Назарова, но эта легкость далась ей через силу, и карандаш как бы сам собой сломался в ее пальцах.
– Пиши: Назарова Римма Фаизовна, – отделался шуткой Макс. – Да нет у меня никого! Разве что этого молодого пригласи. Герасимов его фамилия. Домашнего телефона у него нет, он живет на даче, а найти его можно на кафедре журналистики Гуманитарного института.
– Прекрасно, Герасимов. А еще?
Связь внезапно оборвалась. Назарова едва сдержалась, чтобы не кинуть трубку на пол. «Это не случайно, – поняла она. – Он скользкий, как угорь. Голыми руками не возьмешь».
Она погасила бра, но еще долго не могла уснуть. Время шло, а ее преследовали одни неудачи. «Исповедь» – это залп из пушки по воробьям, – думала Назарова. – Шансы, что он увидит ее, ничтожны. Он слишком занят, чтобы смотреть телевизор, и тем более такую ерунду. Поэтому его надо будет подвести к экрану, подтащить силой, угрозой, чем угодно…»
Было скучно. Гера жалел о потерянном времени. Микрофон все время хватала полная женщина с первого ряда. Ее голова была выкрашена в кричаще-желтый цвет и напоминала майский одуванчик. Она задавала вопросы, от которых Гере становилось стыдно.
– Вот скажите, а мама у вас была? Прямо отвечайте, в глаза смотрите! Я вот, например, не верю, что у вас была мама…
Может быть, когда «Исповедь» смонтируют, пригладят, вычистят и запустят в эфир, то по телевизору она будет смотреться интереснее. Но сейчас, во время съемки, Гера
