протянул руки к деньгам.
– Не доверяете? – ухмыльнулся я, глядя, как портфель снова начал беспокойный танец на его коленях.
– Никому нельзя верить, – хмуро произнес он. – А уж доверять и подавно. Особенно когда дело касается наличных.
– Тогда пересчитывайте, а я пока посмотрю в окно, чтобы вас не смущать, – мне не хотелось видеть, как он будет разрывать банковскую упаковку и трогать каждую купюру руками. К новым банкнотам у меня какая-то нездоровая страсть, не хочется их тратить. Лежит такая упакованная пачка в сейфе, и ощущаешь себя свободным независимым человеком!
– Вы не будете меня смущать, я не девушка, – возразил он.
Ветер за окном играл разноцветными листьями клена, и казалось, тень дерева на земле вся в дырках. «Дырявая тень», вспомнилось вычитанное где-то выражение. Когда ветер и дождь окончательно оборвут листья, оставив ветви обнаженными, тень станет не дырявой, а полосатой. Завтра пятница, раньше в этот день мы всей семьей ходили в гости. А теперь приходится придумывать, чем себя занять. Я поморщился, но не от нахлынувшей грусти, а оттого что новые итальянские штиблеты натирали ноги.
– Все правильно, сто пятьдесят тысяч, – Бывший Директор закончил проверку, запихал разорванные пачки в портфель и, не читая, подписал документы о продаже акций.
Я проверил правильность подписей и напомнил:
– Вы обещали дать телефон женщины, которая владеет тремя процентами.
Зажав портфель под мышкой, он молча написал на бумажке номер и имя – «Барбара».
– Благодарю, был рад нашей сделке, – сказал я. – Если пожелаете, мой друг из охранного агентства вас проводит, он ждет в приемной.
– Только до такси. До свидания.
– До свидания, – я пожал протянутую руку. – Прошу сохранять коммерческую тайну.
– Не волнуйтесь, – ответил Бывший Директор, а теперь и бывший владелец акций. – Я никому ничего не скажу.
Дверь громко хлопнула, словно извещая, что путей отступления нет. Мосты сожжены.
Когда Алесандро проводил Бывшего Директора и вернулся, я протянул ему бумажку с телефоном Барбары:
– Вот женщина, у которой три процента акций. Надо разузнать все про нее. И очень прошу, аккуратно, без фанфаронства и выпендрежа.
– Обижаешь, амиго!
Алесандро переписал телефон Барбары и уже собрался уходить, но остановился и спросил: – Слушай, мистер Джек, а у тебя сколько градусов?
– Каких градусов? – не понял я.
– Между животом и членом! – заговорщицки прошептал Алесандро. – Ты журнал, который дал мне вчера, читал?
– Читал.
– Ну и что, померил, сколько градусов?
– А, ты про статью в журнале! – наконец догадался я. – Нет, не успел. А ты?
– Тоже не успел, но сегодня купил угломер. Вечером замерю. Тебе принести потом угломер?
– Даже и не
