зубами оболочку. Это продукты: галеты, шоколад, сушеные фрукты, финики, кажется. Принялся шарить по днищу у другого борта. Неудобно, спина ноет, руки затекли, но все приходится делать тихо, лежа – а вдруг в самом деле у них есть прибор ночного видения?.. Вот пластиковая коробка, очень похожая на автомобильную аптечку. Я долго не мог ее открыть, ломал ногти, обкусывал по периметру все пукли и заусеницы. Наконец коробка открылась. Так и есть, аптечка! Бинт, антисептик, противошоковый шприц-тюбик…
– Куда ранило? – шепнул я.
Игнат едва шевельнул локтем. Я расстегнул пуговицу на его рукаве, оголил руку выше локтя. Вот рана – горячая, липкая. Крови немного. Пробита мякоть трехглавой мышцы, иначе говоря, трицепса. Есть надежда, что не задета кость… А теперь терпи, браток, скрипи зубами, царапай, щипай мою ногу, но не произноси ни звука. Я присыпал рану антисептиком и туго обмотал бинтом.
– Ты там живой, братишка? – шепнул я.
Игнат утвердительно коснулся пальцами моей ладони. Я нашел весла – урезанные, похожие на мухобойки. С такими веслами только по деревенскому пруду плавать, лягушек распугивать. Но ничего другого у нас нет. Я лег грудью на нос, прицелился на далекую звезду, еще не закрытую облаками, и стал осторожно грести, бережно погружая весла в воду, словно лопатку для торта в хрупкое изящное безе… Игнат притих, промедол начал дурить его сознание, возбуждать центры удовольствия в коре головного мозга, создавать иллюзию беззаботности и счастья. Пусть отдыхает парень. Не привстань он – попала бы пуля прямиком мне в грудь. И, быть может, сейчас меня уже не было бы на этом свете, и лежал бы я на дне лодки в луже собственной крови – неподвижный, безразличный ко всему, коченеющий, как гипсовая фигура в руках ваятеля… Ругал Игната, материл, втайне сетовал, что судьба подкинула мне такую обузу – а вот как получилось! Теперь я его должник. Теперь я хоть на себе обязан тащить его сколько угодно и куда угодно.
Время проходило незаметно, будто было чем-то материальным, и я его не видел в темноте. Я продолжал плыть к звезде. Неважно, если лодка удалялась от берега. Главное, чтобы она не кружила вокруг ненавистной яхты. Игнат уснул. Запредельные волнения, которые двое суток подряд рвали его нервную систему, вытянули из него все силы. Купание в ночном море под автоматным огнем добило его окончательно. Ранение поставило точку на сегодняшних злоключениях. Не знаю, что будет с рассветом, закончились ли наши испытания?
Время от времени я прекращал грести, аккуратно отряхивал весла от воды, клал их под себя и поворачивался к Игнату. Склонившись над его лицом, прислушивался к тихому неглубокому дыханию. Чувство жалости вязкой патокой заливало мою душу. Я представил себе, как этот слабый человек, от которого когда-то ушла жена, сидит в тесной конуре в постоянном ожидании смерти, умирает от страха и жажды и ломает свою волю и разум, принуждая возмущенное естество принять собственную мочу. Как он пьет ее с ладоней, проливая и плача от унижения.
Не знаю, насколько
