пекле!
Я порядком струхнула, скажу честно. Я подумала, что нас могут захватить мятежники и посадить в одну из своих кошмарных тюрем, о которых столько рассказывали, – там людей морят голодом, а за корку хлеба ты должен целыми днями распевать «Дикси»[13] и целоваться с негритосами.
– Пошевеливайтесь! – кричит он.
Вдруг появляется еще один офицер, поприличнее с виду.
– Оставайтесь на местах, дамочки, – говорит он и поворачивается к расхристанному. – Вы что, хотите их высадить и бросить прямо на обочине? Если корпус Седжвика и вправду разбит, как о том говорят, противник двинется прямо сюда!
Тут кто-то из девчонок зарыдал в голос.
– Как-никак, эти женщины северянки, – добавил более приличный офицер.
– Да они же обыкновенные… – начал другой.
– Хватит спорить! Ступайте к своим солдатам! За транспорт отвечаю я – и я доставлю их обратно в Вашингтон этим же поездом.
Я думала, они сейчас подерутся, но оба просто вышли из вагона. А мы остались сидеть и гадать, что с нами будет дальше.
А вот что было дальше, я помню уже смутно. Пушки гремели то тут, то там, а ружейная пальба шла так и вовсе рядом. Одну девчонку на другом конце вагона чуть не убило пулей, которая угодила в самую середину окошка, и оно раскололось, но не так, как если бы стукнуть по стеклу чем тяжелым, а скорее как колется лед зимой на пруду – дырочка, и от нее трещины паутинкой, ну да сами знаете. Я слышала, как у нас под окнами проскакало много лошадей, но видеть по-прежнему ничего не видела.
Так прошло еще примерно полчаса – с топотом копыт и пальбой. Шумели все больше впереди, ближе к нашему паровозу.
А потом вдруг все стихло, и в наш вагон забрались двое – мы сразу поняли, что это южане, причем не офицеры, а рядовые солдаты, с мушкетами. На одном было что-то вроде старой коричневой куртки, а на другом что-то синее, все заляпанное пятнами, – этого типа я ни за что бы не согласилась обслуживать. Мало что в пятнах, одежонка была ему явно коротка и даже близко не походила на военную форму. Просто пугало огородное. И еще меня удивил цвет – я-то думала, они все носят серое[14]. Смотрелись оба отвратно и были грязные, как черти; у одного в руке была банка варенья, и он лопал его, размазывая по роже, а второй где-то урвал большую коробку с печеньем.
– Э, да тута мамзели!
– Их-то каким сюды занесло?
– Ты не дотумкал, Стив, – это ж личный штаб старины Джо Хукера!
– Мабыть, свести их к генералу, как мозгуешь?
Я едва понимала их речь – так жутко они коверкали слова.
С одной из девчонок случилась истерика, и это их вроде как смутило. Совсем еще юнцы, хоть и обросли бородами. Один коснулся пальцами своей шляпы, или кепи, или как еще называлась та рвань, что была у него на башке.
– Да не пужайтесь вы так, мамзели, мы вас не тронем.
Тут снова поднялась пальба впереди, у паровоза, и южан этих будто ветром сдуло.
Как
