на улице, где окна не обклеены снизу доверху значками охранной сигнализации…
Маргрет снова наклоняется к уху матери:
– Мне не показалось, там кто-то есть. Я видела его из коридора. – В ее тихо звучащем чистом голосе нет и намека на сонливость.
Включив ночник, Элиза тянется к мобильному телефону. Может, будильник показывает неправильное время? Вполне возможно, он много чего пережил на своем веку, и не припомнить, сколько раз ему пришлось лететь на пол. Может, уже и не стоит отправлять Маргрет в постель? Может, уже пришло время начинать утренние хлопоты? Наливать в тарелки простоквашу, посыпать ее мелассовым сахаром и надеяться, что у нее будет достаточно времени выполоскать из волос шампунь, пока дети едят завтрак? Но телефона нет ни на тумбочке, ни на полу, хотя она хорошо помнит, что взяла его с собой в спальню на случай звонка от Сигвалди – они договаривались, что он сообщит сразу, как доберется до места… Или она ошибается?
– Маргрет, сколько сейчас времени? – Дочь ни за что не хотела, чтобы ее называли Магга[1].
– Я не знаю. – Та вглядывается в темноту коридора и, снова повернувшись к матери, шепчет: – Кто приходит в гости ночью? Только кто-то плохой…
– Нет! Никто не приходит по ночам, вот и всё!
Элиза не чувствует убедительности в собственном голосе. А что, если ребенок прав и к ним действительно кто-то залез? Она встает с кровати. Пол ледяной, и ей приходится от холода поджать пальцы ног. Одета Элиза в одну только футболку Сигвалди, и неприкрытые ноги тут же покрываются пупырышками.
– Лежи спокойно, я пойду посмотрю. А потом, когда вернусь, мы сможем заснуть, не беспокоясь. Хорошо?
Натянув до самых глаз одеяло, Маргрет кивает и чуть слышно бомочет ей вслед:
– Осторожно! Он плохой!
Слова дочери отдаются в ушах Элизы, когда она выходит в коридор, мысленно убеждая себя, что беспокоиться не о чем, что никого постороннего в доме нет, однако опасения Маргрет посеяли в ней сомнение. Ну почему это не могло случиться прошлой ночью, когда Сигвалди был дома? Разве это справедливо?
В доме прохладно, и, чтобы согреться, Элиза скрещивает на груди руки, но это не помогает. Включенный ею свет резко бьет по глазам. Дверь в комнату сыновей легко скрипит – они спят.
В ванной тоже никого нет, а в комнате Маргрет на нее таращатся рассаженные на полке куклы. Их глаза, кажется, следят за ней, когда Элиза торопится закрыть дверь. Она задается вопросом, могла ли эта обстановка объяснить кошмары Маргрет? Самой ей, проснись она ночью, не хотелось бы видеть эти застывшие лица – в темноте через ангельскую красоту просвечивает что-то дьявольское… Можно попробовать переставить ирушки в другое место и посмотреть, не наладится ли у Маргрет сон. Элиза решает заняться этим сегодня же после работы.
Ни в коридоре, ни в выходящих в него комнатах никого нет, и не видно никаких признаков чужого присутствия. Но какие это должны быть признаки? Следы на полу? Брошенный
Уменьшительное исландское имя от Маргрет. –
