стойка, а все остальное пространство было занято столами и стульями. Келлан усадил меня поближе – можно сказать, в первый ряд, для интимного шоу.
Конечно, группа играла изумительно хорошо, но более сдержанно. Это было едва ли не частное выступление для меня и двадцати моих близких друзей. Келлан пел, сидя на стуле и перебирая струны: в отсутствие стайки восторженных девчонок его кокетство убавилось вдвое. Нельзя сказать, чтобы здешние девушки не восхищались группой, но то были просто клиентки, случайно завернувшие нынче в бар, а не толпа пылких поклонниц, прочно окопавшихся в «Пите», где музыканты базировались постоянно.
Я была полностью захвачена представлением Келлана, внимательно вслушиваясь в слова и звучание его голоса и даже негромко подпела нескольким песням, что заставило его просиять, когда он это заметил. Денни подкинул блестящую идею, и вечер действительно пролетел незаметно. Я не успела оглянуться, а ребята уже паковались и Келлан прощался с немногими местными знакомыми. Нескольких женщин он одарил поцелуями в щечку, затем мы дошли до машины и отправились домой.
На обратном пути Келлан улыбался и тихо напевал последнюю сыгранную песню, большими пальцами отбивая ритм на рулевом колесе. Она оказалась той самой, что так растрогала меня первым вечером в Сиэтле, – той песней, благодаря которой я разглядела потаенного Келлана. Я откинулась на сиденье, чтобы видеть его. Келлан, уловивший мое восторженное внимание, разулыбался еще пуще, не прекращая петь.
– Эта мне нравится, – пояснила я, и он кивнул, не прерывая исполнения. – Похоже, она важна для тебя. Означает что-то особенное?
Я не хотела об этом спрашивать, но теперь уже было поздно.
Он перестал петь и озадаченно взглянул на меня.
– Гм, – пробормотал он, прекратив отстукивать ритм и вновь сосредоточив свое внимание на дороге.
– Что? – робко спросила я в надежде, что ничем его не задела.
Но Келлан только слегка улыбнулся, ничуть не смущенный:
– Никто меня об этом не спрашивал. Ну, кроме группы.
Он пожал плечами, глядя мне в глаза. Я покраснела и отвернулась, гадая, не счел ли он меня идиоткой.
– Да… – произнес он негромко.
Я моргнула и снова повернулась к нему, решив, что опять выболтала свои мысли, а он лишь согласился с моей дуростью. Но, добродушно смотря на меня, Келлан лишь добавил:
– Она многое для меня значит…
Он замолчал и сконцентрировался на дороге. Я же закусила губу и твердо решила больше не спрашивать его об этом, хотя мне, конечно, отчаянно хотелось. По его слишком вдумчивому созерцанию дороги и быстрому взгляду на меня краем глаза я поняла, что он не стремился развивать эту тему. Мне пришлось постараться, но я проявила такт и новых вопросов не задала.
За телефонным завтраком я рассказала Денни о вечере, и он был доволен моей вылазкой вне его общества. Меня эта мысль не сильно вдохновляла: я хотела развлекаться с ним, но он, вероятно, был прав. Надо почаще выходить и веселиться без него. Уныние лишь заводило меня в тупик, поэтому
