или никогда. Селене очень не хотелось втягивать Саэма в свои замыслы, однако они кардинальным образом изменились. В одиночку ей не справиться.
– Ты не догадываешься. Мне пришла в голову мысль… освободить рабов, – сказала она.
Саэм застыл, будто ее слова превратили его в статую.
– Я чувствовал, ты что-то затеваешь. Но освободить рабов…
– Да, Саэм. Поначалу я хотела всего лишь сорвать эту сделку. А потом, когда увидела их… в клетках.
– Рульф убьет тебя. Если не он, то Аробинн. Думаю, в этом ты не сомневаешься.
– Я должна попытаться, – сказала Селена.
– Зачем? – Саэм подошел вплотную, и теперь, чтобы видеть его лицо, ей пришлось задрать голову. – Мы не орден милосердия. Мы – ассасины. Мы убиваем людей. Почти ежедневно мы обрываем чью-то жизнь.
– У нас есть выбор, – тихо возразила она. – Прежде, в детстве, не было. Тогда либо идти к Аробинну, либо умирать… Но сейчас Аробинн не может нам просто приказать. Мы выбираем, что сделать и от чего отказаться. А у этих рабов нет никакого выбора. Их захватили и натолкали в клетки, как скот. Чем они провинились? Тем, что сражались за свою свободу? Или даже не сражались, а просто их дома стояли слишком близко к местам сражений. Или какое-то отребье вроде наемников решило подзаработать на живом товаре. Они ни в чем не виноваты.
– А мы с тобой в чем были виноваты?
От этих слов ей в сердце уперлось что-то острое и ледяное.
– Не равняй нас с ними. Помнишь, Аробинн говорил: «Самые страшные убийцы – это адарланские солдаты, которым во имя короля позволено творить любое зло»? Да, мы не орден милосердия. Но мы не убиваем всех без разбору. Если уж на то пошло, многие наши жертвы действительно заслуживают смерти. Продажные чиновники. Изменяющие мужья. Мы убиваем, не издеваясь над жертвой. А тут – сотня человек, и у каждого сломана жизнь.
– Мне самому это противно, – признался Саэм, пряча горящие глаза. – Все противно: работорговля, Рульф, наш дорогой Аробинн, которому только не хватало в дерьме вываляться. А когда я услышал про детей…
Он ущипнул себя за нос и уточнил:
– Но нас всего двое. А вокруг целая свора пиратов Рульфа.
– Вот именно – свора, – усмехнулась Селена. – А мы – лучшие из лучших. И еще, – добавила она, – нам повезло, что этот Рульф слишком болтлив. Из Аробинна слова не вытянешь, а Предводитель пиратов поведал мне едва ли не все свои действия на ближайшие два дня.
Саэм заморгал:
– Это твоя самая безрассудная из всех безрассудных затей.
– Согласна. Но зато и самая плодотворная.
Саэм так долго глядел на нее, что у Селены запылали щеки. Ей казалось, что его взгляд проникает в самые потаенные ее глубины. Не во все, конечно. Но одно то, что он не отказался и не стал ее отговаривать… От этой мысли кровь понеслась по ее жилам.
– Если мы и погибнем, то не за какой-то пустяк, а во имя благородного дела, – вдруг сказал он.
Селена фыркнула, сделав вид, будто выталкивает из носа остатки воды.
– Мы
