ярые любители дикого туризма обходили это место стороной.
Ирэн осторожно подъехала к руслу реки, высохшей в это засушливое лето до белой пыли, куда-то свернула, дала задний ход, еще раз повернула и остановилась у глухих металлических ворот, из-за которых, словно жирафы из вольеры, выглядывали тяжелые от персиков ветви.
– Посиди, – попросила Ирэн и легко выскочила из машины. Я смотрел на нее, на то, как она старалась показать мне свою деловую хватку, организаторские способности и неиссякаемую бодрость. Отношения мужчины и женщина – это тоже разновидность бизнеса, в котором происходит взаимная купля-продажа друг друга, и в нем обязательно присутствует реклама. Вот уже несколько часов кряду Ирэн старательно рекламировала мне себя. И ни разу не подумала о том, что от избытка рекламы иногда хочется завыть и выключить телевизор.
Вскоре Ирэн вернулась. Створки ворот распахнулись, и я увидел мелкую старушку в длинной, до пят, ночнушке, с босыми ногами и седой, как луна, непокрытой головой.
– Этой бабушке цены нет, – сказала Ирэн, прыгнув за руль, и загнала машину во двор, похожий на мышеловку. – Что больше всего ценят отдыхающие, которые снимают комнату? Ненавязчивость и невидимость хозяев. Как-то я пристроила здесь своих родственников из Лахденпохьи. Они месяц здесь жили и бабушку видели всего два раза.
– Не расслышал, откуда приехали твои родственники?
– Из Лахденпохьи. Это город в Карелии.
Мы вышли. Выбеленный домик с надстройкой, похожий на большой скворечник. Над головой проволочная сетка, овитая виноградом и здорово напоминающая сетку маскировочную. По периметру двора персиковые и вишневые деревья и цветы. И сладкий, дурманящий запах ночных фиалок.
Старушка протянула Ирэн ключи, сказала, что «постель готовая», и заперлась в доме. Ирэн взяла меня за руку и повела к деревянной лестнице, ведущей в «скворечник». Мы поднялись выше сетки, до уровня верхних веток вишни. Ирэн по ходу сорвала горсть почти черных, пузатых ягод и затолкала мне в рот.
– Тебе здесь нравится? – шепнула она и, вдохнув полной грудью, окинула взглядом отягощенный фруктами пышный сад.
Я плевался во все стороны косточками и не смог дать на этот вопрос развернутый ответ. Ирэн первая поднялась на скрипучий балкончик, доски которого прогибались под ее ногами, не без труда открыла ржавый амбарный замок, перекошенную дверь и вошла внутрь.
Щелкнул включатель. Лампочка под низким потолком загорелась желтым подвальным светом. Из распахнутого окна выскочил черный кот с белым воротничком, ловко запрыгнул на перила, а с них – уже не спеша, с полным достоинством – перешел на ветку персика.
Стараясь не задерживаться на балкончике, который держал мой вес на пределе возможностей, я зашел в нашу с Ирэн комнату, в наше тайное место, в нашу схоронку, как говорили в старину. Это был умеренно уютный курятник с большой двуспальной кроватью (Ирэн неисправима! Знала, куда привести!), сколоченной из брусков
