строить здания?
Я ЦЕЛИКОМ ПОГРУЖЕН В РАБОТУ С ПЯТИ УТРА И ДО ОДИННАДЦАТИ ВЕЧЕРА; МНЕ ТРЕБУЕТСЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ОТДЫХА, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ПОЛОМКИ.
Мы постоянно работаем с хореографами и режиссерами, с экспертами по робототехнике и с самыми разными учеными и исследователями. Мы всегда заинтересованы в связях и пересечениях между разными дисциплинами.
Только я и моя жена, Лу Веньюй, партнеры в мастерской. Все остальные – наши студенты. Я отправил их домой на месяц, чтобы самому поработать над проектами трех музеев. Но они не были на каникулах. У них были домашние задания: чтение книг о французской философии, исследование китайских картин и просмотр фильмов – все, что может принести пользу. Когда они вернулись, мы сначала все обсудили, а затем уже вновь принялись работать над проектами.
Я не могу одновременно работать и слушать Вагнера. Я также не могу слушать ни Малера, ни поздние квартеты Бетховена. Во время работы мне очень нравится слушать фортепианную музыку Шопена.
Пятая симфония Бетховена – ошеломляющий вихрь смятения и великолепия звуков, построенный на четырех звуках и основанный на ритме, который ребенок может сыграть на фортепиано одним пальцем. Невероятное воображение стоит за превращением четырех повторяющихся звуков и простых ритмов в большую симфоническую поэму, которая, возможно, величественнейшее умственное построение во всем мире.
Детей стоит с малых лет знакомить с возможностями окружающей их среды, с физическими и психологическими законами, которым подчиняется внешний мир, и с величайшим удовольствием, какое может доставить участие в творческом формировании своего жизненного пространства.
Каждый ребенок любит брать карандаш и что-нибудь рисовать. В три, четыре или пять лет каждый способен создать нечто прекрасное. Большинство людей позже теряют эту непосредственность; мне даже кажется, что это происходит со всеми. Но некоторые способны обрести ее вновь.
Ходит слух, будто я не умею и никогда не умел рисовать. Вероятно, людям так кажется, потому что я очень много работаю с шаблонами. Шаблоны – это одни из лучших инструментов дизайна, но я до сих пор могу сделать прекраснейшие рисунки, какие вы только можете себе представить.
Я предпочитаю работатьс раскованностью карандаша, нежели с непогрешимостью чернил или компьютера.
В архитектурных чертежах есть что-то шизофреническое: они предполагают, что вы сведете весь мир к одному листку бумаги.
Многие замечают, что у компьютеров есть свой предел. Я ничего против них не имею, но мой опыт работы с материалами и формами, до которых я могу дотронуться, продвинул меня гораздо дальше.
Я никогда не стеснялся говорить очевидные вещи, так что никого не удивлю, предположив, что карандаш и компьютер сами по себе оказываются вещами
