style="font-size:15px;"> Как будто наблюдаешь за своим пациентом. Также хладнокровно, без волнения, профессионально, словно на работе.
Понимаешь, плачут дети, жена, а ты занят своим больным и тебя уже ничего не интересует, приходят последние мысли.
Сколько раз врачи-реаниматологи больных после клинической смерти спрашивали: «Ну, что видел?». Ответы бывают разные, в основном, люди видят самое важное для них.
У меня один пациент после реанимации сказал, что видел, как взял без спроса у мамы в сарае два куриных яйца, чтобы, сдав их в магазин, купить билет в кино. Как он плакал, пока не начал действовать успокоительный препарат!
Надо было прожить всю жизнь, чтобы уходя, в последних мыслях увидеть проступок, который совершил в детстве.
В последний миг я увидел своих подчиненных по работе, с болью вспомнил, что отвечаю за них и колоссальные финансовые ресурсы в ста филиалах, и что после моей смерти разрушится централизованное управление системой.
Четыре с половиной тысячи человек не смогут в создавшейся ситуации управлять потоком информации, принять необходимые решения, выполнить обязательства банка. В результате многих из них убьют за несвоевременно возвращенные деньги.
Те, кто нашему банку должны возвращать кредиты, всеми правдами и неправдами будут задерживать возврат долгов, нет же хозяина.
Президент умер, банк разоряется, зачем торопиться. Девяностые годы в России – разгул преступности и бандитизма.
Каждый человек испытывал в той или иной степени боль. Но эту боль невозможно описать: люди, которые честно работали с тобой, один за другим будут убиты.
Ты четко понимаешь это. В мгновение, реаниматолог превратился в маленького мальчика, который, стоя на коленях, умоляет, не зная кого, оставить ему жизнь на полгодика для того, чтобы спасти своих друзей, коллег.
Доктор при выписке из клиники сказал: «Мы не знаем, от чего вас спасли. Спросите в КГБ, они умеют создавать такие вещи. Если это препарат, воздействие было кратковременным, мы его не определили.
Но он полностью нарушил иммунную систему, по всей видимости, навсегда. Собственные эозинофилы постоянно будут разрушать эпителиальную ткань, их вырабатывается столько, что слона можно убить.
Какое-то время, пока хватит объема легких, сможете нейтрализовать их, принимая препараты 2–3 раза в день, но в таких дозах, сколько это нужно, они становятся опасными для жизни и вскоре убьют.»
Но я же немного просил – полгода, нужно было быстро решить свои задачи. Спасибо тем, кто это время мне подарил!
Сколько раз люди, понимая, что времени у них на земле осталось мало, задавали себе вопрос: «Что главное?» Что нужно выполнить из множества дел и желаний, когда знаешь, что твое время заканчивается. Сознание хочет сделать многое, но тело не позволяет, оно уже не слушается тебя.
В конце лета 1993 года предо мной стояла только одна задача – использовать оставшееся время для того, чтобы обнулить все, что создал.
